Последние отзывы

  102  

Его рука метнулась вперед неуловимым для глаза движением, раздался тихий, едва слышный хруст, и Тимоха, сломавшись в коленях, мягко повалился на ковер.

Через некоторое время в уголке его рта показалась струйка темной крови.

Аверкин резко повернулся к остальным, и те испуганно отпрянули.

– Закатайте эту падаль в ковер и выбросьте подальше, – спокойно скомандовал он. – Или у кого-то есть возражения? Что ж, давайте обсудим. Кто первый?

Первых почему-то не оказалось, вторых тоже, да и третьи как-то не спешили выйти на передний план. Вместо этого Рыжий склонился над Тимохой, пригляделся, прислушался, пощупал у него на шее пульс, выпрямился и проворчал:

– Дышит. Живого, что ли, в ковер закатывать?

– Дышит? – удивился Аверкин. – Старею я, что ли?

Он коротко и точно ударил ногой, обутой в высокий армейский ботинок на толстой рубчатой подошве. Тимоха булькнул, как наполненный водой бурдюк, и затих.

– Теперь не дышит, – сказал Аверкин. – Ну?!

Он вернулся в кресло, поближе к своему пистолету, и стал наблюдать, как Рыжий с Тюленем закатывают тело своего приятеля в ковер. Убитый был человеком Аверкина, одним из самых доверенных, и ковер тоже был его – потертый и затоптанный, но все равно свой, привычный, почти что родной, – и Саныч подумал, что кое-кто дорого ему за это заплатит. Слишком многое было принесено в жертву из-за какой-то ерунды, а дело все тянулось, и каждый день, как по заказу, приносил новости, преимущественно поганые – такие, что лучше бы их и не было.

– Лучшая новость – это отсутствие новостей, – сказал он вслух и закурил.

– А? – переспросил Рыжий, повернув к нему испуганное лицо.

– Ничего, – сказал Аверкин, массируя ладонью лицо, – это я так, думаю вслух. Ковра жалко, блин…

А у тебя, Рыжий, ничего не болит?

– Нет, – сказал Рыжий.

Говорил он невнятно из-за чудовищного кровоподтека на лице, но решительно и твердо.

– Врешь, – сказал Аверкин. – Плотнее перевязывайте, плотнее!

Тюлень и Рыжий в двух местах перехватили ковровый сверток шелковым шнуром, затянули узлы, и Рыжий отхватил лишний шнур своим спецназовским «скорпионом». Во время импровизированных застолий он любил хвастаться, что этот нож ему вручил сам президент, когда прилетал в Чечню на Новый год. Аверкин знал, что это не правда: в то время Рыжего в Чечне не было и быть не могло, он ушел из армии за три года до упомянутого события; тем не менее ножом Рыжий владел мастерски, а его вранье было очевидным и, следовательно, безвредным.

Толстый ковровый сверток, заметно вздутый посередине, здорово напоминал чудовищный блинчик с мясом. В некотором роде это и был блинчик с мясом;

Аверкин подумал, что крысы на свалке или раки на дне Клязьмы будут рады такому угощению. Вот она, жизнь: был человек, а стал ковровый блин с мясной начинкой.

– Теперь так, – сказал он, щелчком сбивая пепел с сигареты на оголившийся пол. – Сейчас избавитесь от этой штуки, – он указал на ковер, – потом поедете по домам, приведете себя в порядок. Пару часов разрешаю поспать, а потом позвоните Серому, узнайте у него адрес журналиста, и чтобы не позже шести утра вы были у него под окнами. Самого не трогать и ни под каким предлогом не попадаться ему на глаза. Просто дождитесь, пока он уйдет на работу. Через какое-то время его жена пойдет гулять с ребенком. Вы должны посадить их в машину и отвезти в наш тренировочный лагерь за городом. Надеюсь, с женщиной и годовалым ребенком вы справитесь. Это все. По окончании операции немедленно доложить мне по телефону. В подробности не вдаваться, телефон может прослушиваться.

Вопросы?

– Так ведь журналистом Серый с Коробкой занимаются, – отважился вякнуть Тюлень.

– Теперь этим будете заниматься вы. Инкассатора надо искать, а куда вы сунетесь с такими рожами? Вас же сразу заметут, тем более что о таких случаях медики обязаны информировать ментов. Им займутся Серый с Коробкой, а вы возьмете на себя их работу. Возражения? Возражений нет, и это, друзья мои, правильно. Нам незачем ссориться, правда?

Когда Рыжий и Тюлень ушли, захватив с собой ковер, Аверкин запер за ними дверь, закурил еще одну сигарету и снял телефонную трубку. Некоторое время он стоял, задумчиво играя ею и борясь с искушением начать обзванивать больницы в поисках Инкассатора. Делать это с домашнего телефона казалось ему неразумным, и в конце концов он решил, что клиент никуда не денется до утра.

  102