21 
Журналист Каммерер лепетал бессвязицу и был багров от смущения. Он уже не сидел. Он в предупредительной и крайне неудобной позе как бы нависал над столом и все пытался ободряюще взять Майю Тойвовну за локоть. Он был, вероятно, довольно противен на вид, но уж наверняка совершенно безвреден и глуповат.
– …У меня, видите ли, такая манера работы… – бормотал он в жалкой попытке как-то оправдаться. – Вероятно, спорная, не знаю, но раньше мне всегда это удавалось… Я начинаю с периферии: друзья, сотрудники… Учителя, разумеется… Наставники… а потом уже – так сказать, во всеоружии – приступаю к главному объекту исследования… Я справлялся в КОМКОНе, мне сказали, что Абалкин вот-вот должен вернуться на Землю… С Учителем я уже поговорил… С врачом… Потом решил – с вами… Но не вовремя… Простите и еще раз простите. Я же не слепой, я вижу, что получилось какое-то крайне неприятное совпадение…
И он таки успокоил ее, этот неуклюжий и глуповатый журналист Каммерер. Она откинулась в кресле и прикрыла лицо ладонью. Подозрения исчезли, проснулся стыд, и навалилась усталость.
– Да, – сказала она. – Это совпадение…
Теперь журналисту Каммереру следовало повернуться и удалиться на цыпочках. Но не такой он был человек, этот журналист. Не мог он вот так, попросту, оставить в одиночестве измученную, расстроенную женщину, без всякого сомнения нуждающуюся в помощи и поддержке.
– Разумеется, совпадение, и не более того… – бормотал он. – И забудем, и ничего не было… Потом, когда-нибудь, когда вам будет удобно… угодно… Я бы с величайшей благодарностью, разумеется… Конечно, это не в первый раз случается в моей работе, что я сначала беседую с главным объектом, а потом уже… Майя Тойвовна, может быть, позвать кого-нибудь? Я мигом…
Она молчала.
– Ну и не надо, ну и правильно… Зачем? Я посижу здесь с вами… на всякий случай…
Она наконец отняла руку от глаз.
– Не надо вам со мной сидеть, – устало сказала она. – Ступайте лучше к своему главному объекту…
– Нет-нет-нет! – запротестовал журналист Каммерер. – Успею. Объект, знаете, объектом, а я бы не хотел оставлять вас одну… Времени у меня сколько угодно… – Он посмотрел на часы с некоторой тревогой. – А объект теперь никуда не денется! Теперь я его поймаю… Да его и дома-то сейчас, скорее всего, нет. Знаю я этих Прогрессоров в отпуске… Бродит, наверное, по городу и предается сентиментальным воспоминаниям…
– Его нет в городе, – сказала Майя Тойвовна, пока еще сдерживаясь. – Вам до него два часа лету…
– Два часа лету? – Журналист Каммерер был неприятно поражен. – Позвольте, но у меня определенно сложилось впечатление…
– Он на Валдае! Курорт «Осинушка»! На озере Велье! И имейте в виду, что нуль-Т не работает!
– М-м-м! – очень громко произнес журналист Каммерер.
Двухчасовое воздушное путешествие, безусловно, не входило в его планы на сегодняшний день. Можно было даже заподозрить, что он вообще противник воздушных путешествий.
– Два часа… – забормотал он. – Так-так-так… Я как-то совсем по-другому это себе представлял… Прошу извинить меня, Майя Тойвовна, но, может быть, с ним можно как-то связаться отсюда?
– Наверное, можно, – сказала Майя Тойвовна совсем уже угасшим голосом. – Я не знаю его номера… Послушайте, Каммерер, дайте мне остаться одной. Все равно вам сейчас от меня никакого толку.
И вот только теперь журналист Каммерер осознал всю неловкость своего положения до конца. Он вскочил и бросился к двери. Спохватился, вернулся к столу. Пробормотал нечленораздельные извинения. Снова бросился к двери, опрокинув по дороге кресло. Продолжая бормотать извинения, поднял кресло и поставил его на место с величайшей осторожностью, словно оно было из хрусталя и фарфора. Попятился, кланяясь, выдавил задом дверь и вывалился в коридор.
Я осторожно прикрыл дверь и некоторое время постоял, растирая тыльной стороной ладони затекшие мускулы лица. От стыда и отвращения к самому себе меня мутило.
2 июня 78-го года
«Осинушка». Доктор Гоаннек
С восточного берега «Осинушка» выглядела как россыпь белых и красных крыш, утопающих в красно-зеленых зарослях рябины. Была там еще узкая полоска пляжа и деревянный на вид причал, к которому приткнулось стадо разноцветных лодок. На всем озаренном солнцем косогоре не видно было ни души, и только на причале восседал, свесив босые ноги, некто в белом – надо полагать, удил рыбу, очень уж был неподвижен.
21 
