Последние отзывы

  87  

Но это не главное, потому что таких, с позволения сказать, дачников на просторах России не так уж много и на фоне остальных земледельцев-энтузиастов они практически незаметны. Нормальный же, среднестатистический российский дачник встречает субботнее майское утро с лопатой в руках, полный трудового рвения и надежд на небывалый урожай.

Яркие лучи солнца играют на его лоснящейся от пота, уже успевшей загореть спине, старые тренировочные штаны с ослабшей резинкой лишь каким-то чудом удерживаются.., нет, не на пояснице, конечно, какая там поясница!., гораздо ниже, примерно на середине ягодиц, обращенных к ласковому голубому небу; лицо его красно от прилива крови и выпитой накануне водки, ладони, кажется, раз и навсегда свернулись в трубочку по форме черенка лопаты, и внутренняя их поверхность уже успела ороговеть и лоснится, как лакированная. Сточенное, отполированное землей лезвие лопаты весело поблескивает на солнце, вывороченные на свет божий вместе с сырыми комьями земли жирные дождевые черви, извиваясь, уползают обратно в землю, пахнет влажным черноземом, горьким дымом сжигаемых прошлогодних листьев, свежей зеленью, трудовым потом и коровьим навозом – короче говоря, поздней весной, дачами.

В начале десятого утра по одной из улиц дачного поселка проехал автомобиль, которого здесь прежде не видели, – большой оливково-зеленый «лендровер» без левой фары, такой старый и потрепанный, что казался пыльным, хотя, приглядевшись, можно было увидеть, что его недавно очень тщательно помыли. Ямы и кочки, коими изобиловала упомянутая улица, явно были этой машине нипочем, но ехала она все равно медленно, будто крадучись, – водитель, похоже, был здесь впервые и плохо знал дорогу, а может быть, и вовсе не знал.

Оборачиваясь на звук мотора, дачники неизменно приходили к такому выводу, после чего возвращались к своим прерванным занятиям. У каждого свои заботы, свои проблемы, и не бежать же, в самом деле, тряся телесами, вслед за машиной только для того, чтобы узнать, не заблудился ли шофер! Надо будет – сам спросит, и вообще, нечего тут шляться…

Наконец водитель «лендровера», вдоволь налюбовавшись мужскими и женскими окороками, там и сям торчавшими из кустов смородины и крыжовника, как некие полуабстрактные садовые скульптуры, и поняв, очевидно, что самостоятельно он никогда не найдет дороги в этом лабиринте увитых виноградными плетями заборов, затормозил возле единственного встретившегося ему аборигена, который ничего не копал и не сеял, а мирно тесал березовый кол на березовом же чурбачке, поставленном на попа около распахнутых настежь ворот. Аборигену было хорошо за шестьдесят. Его голое дряблое пузо перевешивалось через пояс пресловутых тренировочных штанов, на голой вислой груди серебрился седой курчавый волос, из-под прокуренных до желтизны седых усов под немыслимым углом торчала потухшая «беломорина», а на голове сидела линялая фетровая шляпа неопределенного цвета с бессильно повисшими книзу полями. Он ловко орудовал сточенным почти до самого обуха топором – так, что только щепки летели.

– Добрый день, хозяин, – сказал ему водитель «лендровера». – Где тут Сорокиных дача, не подскажете?

Старик точным ударом вогнал топор в чурбан и выпрямился, опираясь на кол, как на копье. Сейчас он здорово смахивал на пожилого варвара, несущего караульную службу у стен осажденного Рима.

– А давно они здесь живут? – осведомился он, запуская свободную руку под шляпу и почесывая затылок. – Что-то я таких не припомню. Из новеньких, наверное.

– Да нет, – сказал водитель, – не из новеньких. Лет десять уже, я думаю, а то и больше, как они тут обосновались.

– Нет, – покачал головой абориген, – таких не знаю.

Нету здесь таких. Если только из новичков.

С этими словами он снова пристроил конец березовой жерди на чурбачке и потянулся за топором. Тут водителя «лендровера» осенило: тещи, как правило, в отличие от своих дочерей не берут фамилии зятя, а зятья за очень редким исключением избегают называться фамилией тещ. Увы, девичьей фамилии жены полковника Сорокина Илларион Забродов не знал, но и жечь бензин, колеся по поселку в надежде увидеть за одним из заборов знакомое лицо, ему не хотелось.

– А может, вы Валерию Матвеевну знаете? – спросил он на всякий случай.

Старик опустил занесенный над головой топор и снова выпрямился. Усы у него были густые, длинные, они почти целиком скрывали рот, но Илларион готов был поклясться, что там, под усами, проскользнула хитроватая улыбка – похоже, в свое время старый хрыч был тем еще ходоком и подбивал клинья к полковничьей теще.

  87