23 
— Мне кажется, вам может понадобиться моя консультация сегодня ночью, когда вы начнете осмотр линий, — сказал он. — Могу я приехать?
Главный управляющий встретил это предложение отнюдь не любезно. Он ответил математику, что управление бостонского метрополитена само намерено справиться с этой ерундовой задачей, не прибегая к помощи всяких свихнувшихся профессоров, считающих, что поезда метро могут запросто прыгать в четвертое измерение. Тьюпело ничего не оставалось, как примириться с грубым отказом. Он лег спать. В четыре утра его разбудил телефонный звонок. Звонил полный раскаяния Келвин Уайт.
— Я, пожалуй, несколько погорячился, профессор, — заикаясь от смущения, промямлил он. — Смогли бы вы сейчас приехать на станцию Милкстрит-кросс?
Тьюпело охотно согласился. Меньше всего сейчас он собирался торжествовать победу. Вызвав такси, он менее чем через полчаса был на указанной станции. Спустившись на платформу верхнего яруса метро, он увидел, что туннель ярко освещен, как обычно в часы работы метрополитена, но платформа пуста и лишь в дальнем ее конце собралась небольшая, человек семь, группа людей. Подойдя поближе, он заметил среди них двух полицейских чинов. У платформы стоял одинокий головной вагон поезда, передняя его дверь была открыта, вагон ярко освещен, но пуст. Заслышав шаги профессора, Уайт обернулся и смущенно приветствовал Тьюпело.
— Благодарю, что приехали, профессор, — сказал он, протягивая руку. — Господа, это доктор Роджер Тьюпело из Гарвардского университета. Профессор, разрешите представить вам мистера Кеннеди, нашего главного инженера, а это мистер Уилсон, личный представитель мэра города, и доктор Ганнот из Госпиталя милосердия. — Уайт не счел нужным представить машиниста и двух полицейских чинов.
— Очень приятно, — ответил Тьюпело. — Есть какие-нибудь результаты, мистер Уайт?
Управляющий смущенно переглянулся со своими коллегами.
— Как сказать… Пожалуй, да, доктор Тьюпело, — наконец ответил он. — Мне кажется, кое-какие результаты у нас все же есть.
— Вы видели поезд?
— Да, — ответил Уайт. — То есть почти видел. Во всяком случае, мы знаем, что он на линии. — Все шестеро утвердительно кивнули.
Математика ничуть не удивило это сообщение. Поезд должен был находиться на линии, ведь вся система метро представляла собой замкнутую сеть.
— Расскажите подробней, — попросил он.
— Я видел красный свет светофора, — осмелился вставить слово машинист. — На пересечении, сразу же перед станцией Копли.
— Линия была полностью очищена от всех поездов, кроме вот этого, — перебил его Уайт и указал на вагон. — Мы разъезжали по системе часа четыре. Вдруг Эдмундс увидел красный свет у станции Копли и, разумеется, затормозил. Я решил, что просто светофор неисправен, и велел ему продолжать движение, но тут мы услышали, как стрелку пересекает другой поезд.
— Вы его видели? — спросил математик.
— Мы не могли его видеть. Пересечение за поворотом. Но мы его слышали. Нет сомнения в том, что он прошел через станцию Копли. Это мог быть только восемьдесят шестой. Кроме нашего вагона, на линии поездов нет.
— Что было потом?
— Зажегся желтый свет, и Эдмундс дал полный вперед.
— Вы поехали за ним вдогонку?
— Нет. мы не знали, в каком направлении он прошел. Должно быть, мы поехали совсем в другом.
— Когда это было?
— Первый раз в час тридцать восемь…
— Значит, вы встретились с ним еще раз? — спросил Тьюпело.
— Да, но уже в другом месте. Мы снова остановились перед светофором у станции Южная. Это было в два пятнадцать. А потом еще в три двадцать восемь…
Тьюпело не дал ему закончить.
— А в два пятнадцать вы видели поезд?
— На этот раз мы даже не слышали его. Эдмундс попробовал было догнать его, но, должно быть, он свернул на Бойлстонскую линию.
— А что было в три двадцать восемь?
— Снова красный свет. На этот раз у Парк-стрит. Мы слышали, он прошел перед нами.
— И вы опять его не видели?
— Нет. За светофором туннель круто идет под уклон. Но мы хорошо слышали его. Я только одного не понимаю, доктор Тьюпело, как может поезд пять дней ходить по линии и никто его ни разу не видел?..
Голос Уайта замер, он предупреждающе поднял руку. Вдалеке нарастал гул быстро приближающегося поезда; гул превратился в оглушительный грохот, когда поезд промчался где-то под платформой; она завибрировала и задрожала под ногами.
23 
