27 
— Теперь уже поздно. Ты все испортила, и по твоей вине чуть не поднялся скандал.
— Виновата не я, а этот пьяный болтун. Не надо было обращать на него внимания.
— Извини. Я вступился за твою честь. В следующий раз, если какой-то кретин будет отпускать грязные шуточки на твой счет, я не скажу ни слова.
Она поднесла руку к виску и потерла его. При любых обстоятельствах это был нелегкий разговор, а при нынешних — особенно.
— Давай поговорим. Интересно, что же такое важное ты хочешь мне сообщить?
— Давай помогу тебе все убрать?
— Для этого ты испортила мне вечеринку?
— Нет, перестань смеяться.
— Завтра придет женщина и все уберет. Что случилось? Говори прямо.
— Я хочу рассказать тебе о письмах.
— Что именно?
— Можно мне на них взглянуть?
— В чем дело? Ты не веришь мне? Думаешь, я сам их писал?
— Покажи мне письма, — настойчиво потребовала она.
— Зачем?
— Потому что я догадываюсь, кто мог их написать.
— Что там за разговоры? — неожиданно спросил Ло.
Марни оглянулась и увидела парочку. На их лицах написано удивление, а на теле ничего не было.
Сюзетт прижала к груди полотенце, под ним ничего не было, кроме купальных трусиков. Теперь Марни поняла, кому принадлежала вторая часть купальника, которую она нашла в саду.
— Ло, что происходит? — спросил ее друг, замотанный в полотенце. — Мы на минутку зашли в спальню и…
— Вечеринка закончилась. Все ушли.
— А где Мэри Джо?
— Она ушла с одним из пилотов.
— Что? И ты отпустил ее?
— Послушай, я же не адвокат по семейным делам, верно? Поскольку ты пошел в спальню с Сюзи, Мэри ушла с другим. А теперь проваливай отсюда. Я занят.
Парочка, разыскивая свою одежду, тихо возмущалась тем, как хозяин может быть таким грубым.
— Кто посылал письма?
— Думаю, моя мама.
— Твоя мама?
Она все ему рассказала о конвертах и бумаге, найденных в тумбочке.
— У нее нет родственников, которым можно написать. Если ты покажешь мне письма, я смогу сказать, она их писала или нет.
— На, возьми, — пробормотал он, протягивая письма.
— Это не мамин почерк, но так она могла писать после парализации. Бумага и конверты ее. Я уверена, что писала она.
Лишившись последних сил, Марни опустилась в кресло и посмотрела на него.
— Я не знаю, что сказать, Ло. Не могу поверить, что мама могла так поступить.
— Ты говорила, будто она не знает, что я отец Дэвида.
— Да.
— Значит, знает.
— Вероятно, знает уже давно. Она подозревала, что ты отец Дэвида, ведь он так похож на тебя… Твое лицо постоянно мелькало на экране после полета «Шаттла»…
Собрав все свое самообладание, Марни произнесла:
— Мне очень жаль, Ло.
— Ты не виновата. Я не имею к тебе претензий.
— Я поеду к ней и поговорю.
— Не надо. Она больна и не может мне навредить. Хорошо, что это не профессиональная шантажистка.
— Я рада, что Дэвиду тоже ничего не угрожает. Знаешь, подсознательно она все же хотела, чтобы ее нашли. Иначе не указывала бы свой адрес. Все-таки для чего она делала это? После смерти Шэрон мама стала циничной. У нее непростой характер, но она никогда не была злой.
— Я думаю, миссис Хиббс считает, что пора мне ответить за свой поступок.
— Ответственность, о которой мы часто говорили.
— Правильно. — Несколько минут они молчали, обдумывая случившееся. Затем он произнес:
— То, что произошло, ужасно, но я рад, что это случилось.
— Почему?
— Из-за Дэвида. Теперь я не могу себе представить, что мог бы прожить жизнь, не зная его. Думаю, и для него, и для меня будет лучше, если мы будем проводить время вместе.
Она облизала губы.
— Под временем ты имеешь в виду…
— Я имею в виду, что мы должны регулярно встречаться, и как можно чаще. Нам нужно узнать друг друга. Может быть, он будет приезжать ко мне. Мы будем хорошо проводить время.
Ее худшие опасения начали оправдываться. С того дня, как Ло Кинкейд вошел в ее жизнь, она очень боялась этого.
— А что ты подразумеваешь под «хорошо проводить время»? Оргии? Потасканная Сюзетт или какая-то другая? Буйные вечеринки, на которые Дэвид может пригласить своих друзей?
— Я знаю, то, что сегодня произошло, не очень хорошо. Согласно твоим строгим правилам ситуация вышла из-под контроля.
— Мораль — еще одно незнакомое тебе слово. Я не хочу, чтобы Дэвида окружали неандертальцы, отпускающие грязные шутки, как твой друг.
27 
