58 
– Ты был слишком самонадеян, дитя глины, – снисходительно произнес он. – Никогда нельзя быть слишком самонадеянным.
Глаза мертвой головы резко распахнулись. Аль-Шугеддим невольно вздрогнул.
– Ты прав, нельзя, – холодно ответила голова архимага.
Джинны-шарифы издали перепуганный возглас, кади ал-кудат дернулся к мечу. Но было уже слишком поздно. Обезглавленное тело Креола, к которому Великий Хан так неосмотрительно повернулся спиной, вскочило на ноги, выхватило прямо из воздуха черный посох, прыгнуло к врагу и вонзило адамантовый наконечник в поясницу аль-Шугеддима. Он с легкостью прошел насквозь и вышел из живота.
Великий Хан закричал. Закричал от боли, страха, унижения, непонимания. Ладонь разжалась, и голова Креола снова упала на пол. Мертвые губы исказились в жестокой ухмылке, и архимаг торжествующе воскликнул:
– Твоя душа – моя, аль-Шугеддим!!!
Черный посох в руках обезглавленного трупа забился, завибрировал, Великий Хан с диким воплем начал сжиматься, извиваться, корчиться, скручиваться, втягиваясь в этот сверхмощный Поглотитель, рядом с которым легендарный перстень Соломона показался бы всего лишь жалкой безделушкой. Джинны протестующе голосили, но не решались даже пошевелиться – все знали, что произойдет с обожаемым повелителем, если прервать этот процесс на середине.
Распад души на составляющие части, вот что.
Последний чмокающий звук, и вот аль-Шугеддима уже нет. Великий Хан, повелитель Кафа, исчез в недрах черного посоха Креола.
Воцарилась гробовая тишина.
В этой тишине туловище Креола спокойно прошествовало к голове, ухватило ее за волосы, подняло к плечам и аккуратно утвердило на шее. Обескровленные губы зашевелились, активируя Исцеление и Регенерацию. Несколько томительных секунд, и ужасная рана, отделившая голову от тела, перестала существовать. Маг выудил из многомерного кармана губку, сотворил над ней немного воды и брезгливо обтер окровавленное горло.
– Ни с места!!! – угрожающе поднял посох над головой он, заметив шевеление в толпе джиннов. – Одно движение, и ваш Хан умрет! Мне достаточно просто пожелать!
Все замерли. Какой-то марид машинально выпустил в Креола заклятие в виде пурпурной вспышки, маг так же машинально отразил его магическим щитом. Из посоха послышался отдаленный вопль боли.
– Больше не сметь! Еще одна попытка – и я его убиваю! – пригрозил Креол.
– Но ты умрешь только одним мигом позже!!! – рявкнул Шухмет, подавая знаки стражам-ифритам. Огненные великаны столпились вокруг Креола плотной стеной, ожидая лишь сигнала.
– Жизнь одного мага за жизнь Великого Хана… – задумчиво вгляделся в набалдашник посоха Креол. – Не слишком равноценный обмен, как мне кажется… К тому же я обязательно утащу в Кур и еще троих-четверых из вас… Может, даже тебя, каид!!!
Шухмет невольно отшатнулся. Его взгляд не мог оторваться от жуткой обсидиановой палки.
– Он прав, – проскрипел Барахия, поднимая тонкие голубоватые руки. Ифриты, ворча, отступили назад. – Что ты хочешь за душу нашего хозяина, человек?
– Хм-м-м… – растянул губы в улыбке Креол. – Поторгуемся?
– Ах ты!… – метнулся вперед Шухмет.
Посох резко извернулся в руках мага, уставившись адамантовым лезвием в сторону каида. Тот замер, а потом медленно-медленно отступил назад, подняв руки ладонями вперед. Из его ушей валил густой черный дым – верный признак бешеной ярости.
Маг понимающе усмехнулся, глядя на скрежещущего зубами джинна – гибель отца означала для Шухмета гибель всего. Это у людей после смерти правителя главный кандидат на освободившуюся должность – старший сын. У джиннов, наоборот, со смертью Великого Хана его жена, наложницы, дети, родственники лишаются всего имущества, чинов, титулов, наград и отправляются в вечное изгнание. Прочь из Кафа. Этот закон соблюдается всегда. Дело в том, что теоретически джинны могут жить вечно, поэтому их правители желают быть полностью уверенными, что никто из ближайшего окружения никогда не станет злоумышлять против хозяина и повелителя. Слуг и гвардию в случае смерти хозяина и вовсе предают казни, поэтому среди них предателя не заведется тем более.
Благодаря этому закону все родичи и слуги Великого Хана совершенно искренне желают своему повелителю жить долго и счастливо.
Креол невозмутимо огляделся вокруг. Дышащие ненавистью хари, обступившие его со всех сторон, начали отворачиваться, не в силах выдержать этого ледяного взгляда. Маг чуть изогнул губы в едва заметном намеке на улыбку и прошел к дивану Великого Хана. Посох еле слышно постукивал по полу. Адамантовый наконечник, послушный воле хозяина, втянулся внутрь, как змея втягивает жало, и дырок от ударов не оставалось.
58 
