47 
— Наверно, еще рано.
— Что вы делаете?
Врач не ответил. Он вновь склонился над приемником и настроился на другую волну. Через несколько секунд послышался знакомый женский голос:
— Алло, машина номер пятьдесят, алло, машина номер пятьдесят. Алло, все машины, все машины…
Следующая фраза, очевидно, относилась к кому-то, кто стоял рядом:
— Не отвечают.
— Конечно. И никогда больше не ответят, — пробормотал полицейский врач.
Он выключил рубильник.
— Надо беречь батареи.
Они вышли из радиоцентра. Больной все еще спал.
Когда они вошли в кабинет комиссара, Йенсен сказал:
— Ответьте мне на несколько вопросов.
— Не имеет смысла, — сказал врач и опустился в кресло для посетителей.
— Я привык, чтобы на мои вопросы отвечали.
— Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что бессмысленно о чем-либо спрашивать, пока мы не можем ответить на главный вопрос: что такое «Стальной прыжок»?
Он задумчиво посмотрел на Йенсена.
— Правда, я знаю человека, который мог бы нам в этом помочь.
— Кого вы имеете в виду?
— Того, кто прислал вас сюда.
— Министра?
— Нет, он лишь подставная фигура, которую используют для предвыборных афиш.
— Министр просвещения?
— Совершенно верно. Он знает то, что нам неизвестно. С другой стороны, нам известно многое, о чем он не имеет ни малейшего представления.
Он немного подумал, потом спросил:
— Как по-вашему, нам удастся заманить его сюда?
— Это нелегко.
— Всегда есть способ этого добиться.
— Какой же?
— Насилие, — лаконично ответил врач.
Он встал и быстрыми шагами направился в радиоцентр.
Йенсен остался в кабинете.
XXIII
— Вы мне не нравитесь, Йенсен, — сказал полицейский врач.
Комиссар Йенсен не ответил.
— Не сочтите это за личную обиду. Вы мне не нравитесь потому, что служите в полиции.
Они сидели на переднем сиденье полицейской машины.
Йенсен включил сирену и на большой скорости гнал автомобиль по вымершим деловым кварталам центра города.
— Вы можете не снижать скорости, — заметил врач. — Баррикады уже убраны. Сумеете доехать до аэродрома за полтора часа?
— Попробую.
— Тогда мы успеем к прибытию самолёта, на котором прилетает наш общий знакомый.
— А вы уверены, что он прилетит?
— Да.
— Как вам удалось это сделать?
— Очень просто. Он был в равной степени удивлен и обрадован, когда увидел на аэродроме знакомый истребитель. Когда же он узнал, что вы находитесь в самолете, его радость превзошла все границы. И тогда ребята втащили его в кабину и взлетели. Если верить древним сказаниям, таков лучший способ заполучить желанную женщину. Уговоры, хитрость и, наконец, сила.
Автомобиль промчался мимо королевского замка и Министерства связи, затем миновал здания Комитета коалиционных партий и Министерства внутренних дел.
— Конечно, если бы заглянуть туда, мы нашли бы ответы на все наши вопросы, — заметил врач. — Но так быстрее.
В холодном вечернем свете огромные здания казались причудливым нагромождением камней. Йенсен направил машину в туннель, ведущий на юг.
— Конечно, полиция нужна, — продолжал врач как ни в чем не бывало, — но наша полиция всегда была слугой капитала и высшего чиновничества. В ней слишком сильны буржуазные идеалы, чтобы ее можно было перестроить. То же относится и к армии. А нам нужна социалистическая полиция и социалистическая армия, поэтому старый аппарат насилия надо уничтожить и на его месте создать нечто принципиально иное. Вот почему вы мне не нравитесь. Из принципиальных соображений.
Йенсен, сжав губы, слушал монолог врача.
— Когда насквозь прогнившие полиция и армия по той или иной причине перестают выполнять свои функции, создается положение, которое профессионалы называют революционной ситуацией. И вот теперь кто-то оказал нам большую услугу, устранив армию и полицию. Очевидно, это произошло ненамеренно, да и все то, что этому предшествовало, было ужасным. Недаром даже те из нас — а таких было немного, — кто стремился к скорейшему созданию революционной ситуации, содрогнулись.
Неожиданно врач хлопнул Йенсена по плечу.
— Послушайте, Йенсен, вы остались совсем один. Понимаете? Единственный полицейский в стране.
47 
