110 
— За что сражался?
— За девичью честь, естественно.
— Конечно! Иначе и быть не могло.
— Катя, я соврал, — признался Антон. — Просто пацанами подрались. Катя, повтори, что ты сказала. Никогда и ни с кем, кроме меня!
— Это все равно как повторять, что солнце всходит на востоке. Из-за моих слов оно не перекатится на север. Кстати, я тебя не ревную, совершенно! Ужасно самонадеянно, наверное, только мне кажется, что инструмент Страдивари ты ни на что не променяешь.
Приступы болезненной ревности случались у Антона с устойчивой регулярностью. Катя не ведала, сколько опасностей таит нормальный человеческий мир, Антон же прекрасно знал о них. Как-то за обедом он разразился гневным монологом на тему: все мужики от мала до велика хотят одного, они коварны, изобретательны и настойчивы, пудрят мозги девушке, обольщают, распускают хвосты и заманивают в койку. Антон понимал, что выглядит как старый перечник, но остановиться не мог. Даже бабушку призвал подтвердить:
— Бабушка Люба! Скажите Кате, что нельзя быть беспечной, что все мужики сволочи, кроме меня естественно!
— Ой, сволочи! — соглашалась бабушка. — Прелесть какие сволочи в молодости!
Поняв по выражению лица Антона, что отвечает неправильно, бабушка Люба куксилась и просила лекарства, то есть выпить.
* * *
К бабушке в один из первых дней вызывали врача. В газете, оставленной прежними жильцами, Катя прочитала объявление: нарколог предлагал свои услуги запойным алкоголикам и обещал полную анонимность и конфиденциальность. Катя уговорила Антона вызвать нарколога.
Он приехал — деловой молодой человек с чемоданчиком. Осмотрел бабушку, сделал уколы, прописал лекарства. В разговоре с Антоном и Катей подтвердил их подозрения: болезнь запущена до крайности, мечтать об излечении не приходится. Печень и почки у бабушки на последнем издыхании, только сердце хорошо работает, поэтому жива. Антон, эгоистично желая облегчить их существование, спросил:
— Может, тогда не мучить ее? Все время выпить просит. Давать по маленькой?
Профессиональная этика не позволяет мне давать подобные рекомендации, — ответил нарколог. — Но по-человечески… Зачем превращать оставшиеся ей дни в кошмар? Раковые больные на последней стадии поголовно сидят на наркотиках. Больные алкоголизмом тоже люди, заслуживающие сострадания. Определите дозу, она должна быть очень мала, стакан пива или немного вина. Скорее всего, выпив, ваша бабушка будет мирно засыпать.
Визит врача, его уколы или таблетки, которые он выписал для регулярного приема, хорошее питание, уход, Катина любовь и забота — или все вместе — сделали благое дело. У бабушки слегка прояснился ум, она самостоятельно передвигалась по квартире в главном нужном направлении — в туалет.
Бабушка Люба уяснила, что Катя — ее родная внучка, хотя часто принимала за умершую дочь Лору. Обе они слились в ее сознании в одно дорогое существо. Сразу после приема «лекарства» (стакана пива) бабушка становилась разговорчивой и вспоминала молодость. Катя жадно слушала. По словам бабушки получалось, что когда-то они жили очень счастливо в общежитии в Капотне. Две семьи были как родные: женщины нарядами обменивались, мужчины вместе на футбол ходили, праздники за одним столом отмечали, дети ни в чем отказа не знали, баловали их да лелеяли. Прежде чем уснуть, бабушка успевала пересказать вторую часть легенды, печальную — про гаденыша Борьку, который Лорочку ссильничал, жениться с боем и мордобоем заставили, потом Лора умерла в родах, Борька квартиру купил, но не пускал отца с матерью, пока не сгинул и девочку не украл. Они в квартире вчетвером жили, потому что из общежития выгнали. Первой мать Борьки умерла, он не откликнулся, хотя на работу звонили. Следом дедушка Вася, муж бабушки Любы, преставился. Осталась она с Борькиным отцом, у которого ноги отнялись, а пить ему принеси. Бедствовали страшно, розетки и выключатели сняли (Борькин отец подползал и откручивал), чтоб продать и хлеба купить. А как умер Горлохватов-старший, так пять дней в этой квартире лежал — некому было вынести да похороны оплатить.
Даже если в бабушкиных рассказах только десятая часть — правда, эта правда ужасна. Отец пальцем не пошевелил, чтобы облегчить старость родителей, своих и жены. Он баловал Катю, осыпал золотом и бриллиантами, строил дворцы и спокойно наблюдал (Кате казалось, что отец не мог не знать положения дел), как ее бабушки и дедушки погибают, питаются на помойках, ползают по квартире, откручивая выключатели…
110 
