Последние отзывы

  107  

Сделав всего один шаг, я оказался в крошечной однокомнатной квартирке-студии. И попал, как показалось на первый взгляд, на склад старинных вещей или в лавку старьевщика, что в принципе одно и то же.

Маленькая комнатка выглядела еще меньше из-за огромного комода, сделанного из замечательного красного дерева, но непоправимо испорченного длинными глубокими царапинами на боку. Они были отчасти скрыты белой салфеточкой с вышивкой «ришелье», на которой стояли какие-то вазочки, статуэтки, фотографии в рамках и прочая… едва не подумал я — дребедень. Было здесь также кресло с потертой обивкой, стол с овальной столешницей, еще какой-то шкафчик, кровать с медными никелированными шарами на спинке и целой пирамидой подушек и подушечек, лампа под старинным плюшевым абажуром…

— Здравствуйте, молодой человек.

Я отвлекся от созерцания обстановки и заметил наконец хозяйку. Она сидела у окна в кресле-качалке. Маленькая старушка в огромной пушистой шали.

— Добрый день… Я ваш новый сосед. И просто зашел поздороваться.

— Так, значит, это для вас отделывали комнаты? — осведомилась она с любопытством, несколько не вязавшимся с ее почтенным возрастом, — Грохот, я вам доложу, был ужасный.

Я не смог сдержать улыбку:

— Извините, если доставил вам беспокойство.

— Да какое там беспокойство. Большую часть времени я провожу, рассматривая прохожих из окна, а ваш приезд — целое событие… Что же вы стоите?! Садитесь. Вот сюда, в кресло. Оно хоть и старое, но очень удобное.

Я сел и уже через несколько минут был посвящен в события всей ее жизни. Живет одна, муж умер давно, дочь навещает, но не слишком часто. У нее свои проблемы — сейчас так трудно найти работу…

— Вас как зовут, молодой человек?

— Георг.

— Георг… Помнится, когда я была помоложе, знала я одного Георгия. Красавец был, как сейчас помню — высокий, стройный, вроде вас. Все водил меня в парк…

Я честно держал данное себе слово не тревожить больше невидимого обитателя моей квартиры. Время от времени из его комнаты слышались странные звуки, дверь периодически открывалась, и тогда я чувствовал, что за мной наблюдают. Ненавязчиво и не враждебно. Несколько раз я видел тень, скользящую в темноте коридора, но она была такой смутной, что невозможно было разглядеть, как выглядит это существо на самом деле.

Сегодня вечером я вернулся после прогулки по городу далеко за полночь. С внутренним содроганием прошел мимо двери «первой» нежилой комнаты. Так я мысленно стал называть ту… с крысой. Дверь «второй» оказалась приоткрытой, что меня почему-то насторожило. Она находилась как раз напротив моего кабинета, и это беспокойное соседство не доставляло особой радости.

Я вошел к себе, зажег настольную лампу и еще раз с удовольствием осмотрел свою комнату. Все мне здесь нравилось — большое окно с плотными темно-зелеными шторами, письменный стол, книжные полки, неширокий диван, толстый ковер на полу… Я развернул сверток, что принес с собой, и вынул из коробки причудливый кувшин ручной работы со странным рисунком на стенках. Серая необожженная глина, травяной орнамент — тонкие стебли многократно вьются один за другим и сливаются в одну сплошную линию. Сухая, шершавая глина на ощупь почти неприятна, травинки с листьями неестественны, а круговорот их сплетения бесконечен.

Одиночество — плохой компаньон в походах по антикварным магазинам. Покупаешь то, что тебе заведомо не нужно, лишь для того, чтобы убить время и придать значимость и хотя бы видимость цели бесцельным метаниям по городу. Я поставил свою не слишком удачную покупку на полку и отошел к окну. Тоска вдруг с такой силой ударила в сердце, что на мгновение стало трудно дышать. Глубина этого отчаяния, внезапно распахнувшегося в душе, снова испугала меня.

Одиночество… Мое прекрасное одиночество временами превращалось в едва переносимый кошмар…

Тихий скребущий звук, какой-то странный шорох, привлек мое внимание. Я обернулся и вздрогнул. Кувшин на моих глазах медленно ехал по полке все ближе и ближе к краю.

— Эй! Что за шутки?

Я бросился спасать антикварную вещь, но она уже отделилась от полки и, повисев несколько мгновений в воздухе, упала на пол, брызнув мне под ноги мелкими осколками.

— Чертовщина какая-то! Я, конечно, понимаю — полтергейст, паранормальные явления, телекинез, но чужую посуду зачем бить?

Мимо меня пронесся легкий ветерок, явственно прозвучал тихий смех, и все. Тишина.

  107