очень нудно 
130 
— Я хочу спасти тебя от костра.
— Я поняла это когда вы вошли, сеньор. Спаситель услышал мои молитвы и сделал вас своей милосердной рукою. Возможно, так будет лучше.
Рауль обнажил дагу. Она не отшатнулась и, словно убеждая саму себя, прошептала:
— Я верю, что Спаситель сжалился надо мной и мне нет нужды входить в пламя. Я его не заслужила. Спасибо, что не обращались со мной, как с собакой, сеньор. Если можно, сделайте это быстро.
— Все? — спросил Алехандро у ног которого лежали тела надсмотрщиков.
— Да. Давай отнесем мертвецов внутрь.
Когда дело было сделано, капитан поднял с земли и швырнул в дверь переносной фонарь. Тот разбился, и масло, выплеснувшись на стены и солому, пробудило огонь. Словно волшебный, он взметнулся к низкому потолку, охватывая все помещение и с ревом вырываясь из маленьких окошек. Алехандро, не удовлетворившись этим разбил еще один фонарь о стену. И пламя, точно так же, как в предыдущий раз, словно подчиняясь чьей-то воле, намертво вцепилось в бревна, а потом, подгоняемое ветром, метнулось на крышу.
— Уходим! — Алехандро хлопнул Рауля по плечу. — Сейчас набегут!
Они поспешили прочь. Быстро покинули деревню и уже в поле, не сговариваясь, обернулись. Зарево пожара и поднимающиеся над крышами языки пламени были видны даже отсюда.
Когда друзья оказались в седлах, наконец-то тревожно загудел набат. Рауль в последний раз оглянулся и затем пришпорил лошадь.
Ветер продолжал крепчать, раздувая огонь.
2008
Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
GLORIOZA SUPERBA
Лису все-таки удалось уговорить меня пойти вместе с ним на эту дурацкую презентацию.
Пока я с тоской озирался по сторонам в поисках хотя бы одного знакомого лица и пил бесплатное шампанское, мой младший брат, довольный и счастливый, беседовал с компанией людей странной внешности и неопределенного возраста. «Богема», — подумал я довольно саркастически и улыбнулся им всем, когда Лис указал на меня.
Признаюсь, меня начинали раздражать все эти художники, с которыми до самозабвения носился брат, их нахальство, претензии на непризнанную гениальность и постоянное стремление выставить себя хранителями какого-то высшего искусства, непонятного нам, простым смертным. Да и вообще, какое искусство может быть в наше время, когда все уже написано, сыграно и напечатано! Так, взаимообразное число повторений, вариации на одну и ту же тему.
Лисенок со мной конечно же не согласится, но в его возрасте мир кажется радужно-переливчатым, в розовый горошек, а след краски на холсте приводит в бурный восторг. Ну и пусть себе ребенок радуется, тем более есть повод. Его картину наконец выставили в каком-то престижном салоне, и с моей стороны крайне подло омрачать своим скептическим ворчанием праздник братишки. Лучше поищу себе кого-нибудь более приятного в общении, чем «хранители».
Я взял следующий бокал шампанского и направился вдоль зала, внимательно рассматривая всех встречных. Ну вот наконец хоть что-то приемлемое!
Она стояла в одиночестве возле огромной картины непонятного содержания, внимательно разглядывая сие произведение живописи. Девушка, быть может, чуть постарше Лиса. Стройная, хорошо одетая — приятное разнообразие после рваных джинсов, маек непонятных расцветок и нечесаных волос. Кстати о волосах… Они были великолепны, цвета полированного ясеня, густые, переливающиеся под светом ламп, струящиеся до лопаток, просто созданные для того, чтобы их ласкали, словно драгоценный мех…
Оторвавшись с некоторым трудом от созерцания незнакомки, я прихватил с подноса второй бокал и направился к ней, заготовив пару дежурных фраз для знакомства. Подойдя вплотную, чуть наклонился — девушка была на голову ниже меня — и сказал:
— Колорит этой картины представляет явный пример авангардного смешения ярких оттенков, несущих в себе намек на деструктивный замысел автора и его неформальное восприятие действительности.
Ясеневые волосы плеснули по спине, девушка обернулась, и я увидел ее яркие глаза, в то мгновение они показались мне зелеными.
— Я подслушал это у экскурсовода и, надеюсь, ничего не перепутал.
Она улыбнулась, видимо оценив мой нестандартный способ знакомиться, и ответила:
— Я не очень хорошо разбираюсь в живописи.
— Вот жалость! А я хотел произвести неотразимое впечатление.
130 
