Последние отзывы

  88  

Кристиан снова обернулся, с едва заметной усмешкой взглянул на мою насупленную физиономию и обратился к Элос:

— Думаю, ты захочешь отложить просмотр книг до завтра?

— Если ты не возражаешь, я посмотрю их сегодня.

Он тихо засмеялся, и мне не пришелся по душе его смех.

— Конечно, как знаешь. Библиотека прямо по коридору… А Тэраэн? — Он обернулся ко мне. — Тебя тоже интересует герметическая философия?

— Нет. Не интересует.

Смягчая резкость моего ответа, Элос сказала тихо:

— Тэраэн всю дорогу вел машину. Я думаю, он не откажется отдохнуть. — И тут же, предупреждая мои возражения, с лаской в ясных глазах посмотрела на меня. — Правда, Тэн?

Я молча кивнул, с трудом подавляя желание прикоснуться к ее щеке, нежно погладить… Кристиан зорко следил за нами и, мне казалось, читал мою душу, словно открытую книгу.

— Тэн, я провожу тебя в твою комнату. Элос, рукопись на столе.

Она улыбнулась мне, кивнула Кристиану, пожелала нам обоим спокойной ночи и направилась в библиотеку. Моя душа рванулась вслед за стройной светлой фигурой, исчезающей в сумрачном коридоре, но тело осталось на месте.

— Идем. — Горячие пальцы на мгновение коснулись моего плеча. — Я отведу тебя.

Мой ангел, напрасно ты оставила меня наедине с этим очаровательным монстром. Но откуда ты могла знать все опасные повороты встречи таких, как мы? Кто мог научить тебя читать в глазах любовного соперника открытое желание?..

Кристиан распахнул передо мной тяжелую дверь.

— Прошу.

Комната поразила, почти шокировала меня показной, дикой роскошью. Червленого золота цветы распускались на огненно-красных драпировках. Сквозь огромный витраж окна лился призрачный свет луны, окрашенный розовыми брызгами стекол. К кровати нужно было подниматься по трем высоким ступеням, и каждая казалась выточенной из целого куска темного мрамора. Черное дерево ножек в форме когтистых львиных лап впивалось в пол и ярко выделялось на белом фоне. Из бронзовых светильников вырывались струи переменчивого света, бросая причудливые мозаики из тени и полутени на низкие кресла, подушки, в беспорядке разбросанные по ковру, на странные статуэтки на столе.

— Нравится? — спросил «сфинкс», выждав некоторое время и, очевидно, рассчитывая, что я буду сражен мнимым великолепием комнаты.

— Как тебе сказать, Кристиан. Это слишком…

— Крис. Просто Крис. — Он рассмеялся и, отвернувшись от меня, приподнял с круглого мраморного столика золотой кувшин с узким горлом.

— Я не привык к такой роскоши, Крис.

Оглянувшись, он одарил меня яркой улыбкой, наполнил вином кубок и протянул мне.

— То, что ты видишь, — далеко не роскошь. Это всего лишь развлечение. Мне скучно, и я играю в богатство, через какое-то время эта игра надоест, и я придумаю другую.

Он взял второй наполненный кубок, поднес его к свету, наблюдая за переливом алых огоньков, зажигающихся в глубине красного вина. И они показались мне отражением других огней, горящих в его черных, расширившихся зрачках.

— Каберне, — произнес Кристиан мечтательно, когда, повинуясь его пригласительному жесту, я опустился в кресло — Ему столько же лет, сколько тебе, Тэраэн.

— Тогда оно должно быть очень старым. Я не так молод, как может показаться.

— Конечно. — Крис опустился на низкую оттоманку. — Я знаю. Так же, как и я.

Одним глотком он осушил свой бокал и посмотрел на меня в упор потяжелевшим взглядом.

— Ты любишь ее?

Рука моя слегка дрогнула.

— Кого?

— Элос.

— Ты очень круто меняешь темы разговора.

— Кроме того, ты хочешь ее. Правда?

— Кристиан, это не твое дело…

— Постоянно хочешь. В любом месте и в любое время. Даже сейчас.

— Мои чувства касаются только меня.

Он притушил огни во взгляде, и мягкая улыбка заиграла в уголках его губ:

— Мне жаль тебя, Тэраэн. Нелегко быть цепным псом. Хозяин ласково гладит по голове, не скупится на похвалы, кормит из своих рук, но никогда не снимет с тебя ошейник. Тебе еще не надоело служить?

Я промолчал, не желая поддерживать глупый, оскорбительный разговор. Но Кристиан, как будто не замечая этого, продолжал разглагольствовать:

— Ты — «серый» — вынужден ходить за ангелом и почтительно выполнять ее желания. Порой бессмысленные и нелогичные. Тебя же не интересует вся эта заплесневевшая книжная премудрость! Насколько я понял, все необходимое и приятное ты получаешь из реальной жизни. Ты — практик, тебе скучна тусклая теория.

  88