очень нудно 
105 
«Кинрой ли, Генри — все равно», — подумала она. Потом сказала:
— Зачем я тебе? Я тебя не люблю и не уверена, что смогу полюбить.
Генри улыбнулся.
— Достаточно, что ты мне нравишься.
— А мне недостаточно.
— Да? Но Кинроя ты тоже не любила. Он просто давал тебе деньги, и ты была довольна.
Гейл дернулась, как ужаленная, но, сдержавшись, произнесла спокойно:
— До поры до времени. К тому же теперь у меня будет собственное золото.
— И все же я предлагаю скрепить нашу сделку. Так мы будем больше друг другу доверять.
— За кого ты меня принимаешь? — холодно произнесла Гейл.
Генри пожал плечами.
— Ни за кого. Ты красивая женщина… Кстати, Гейл, а с кем ты…— он рассмеялся. — Ну, чтобы узнать, где золото Кинроя?.. Нет, Дэвид, Фрэнк и все прочие отпадают… С Линном?.. Или ты просто следила за Кинроем, вынюхивала его следы… Маловероятно…
Гейл поднялась с места, в глазах ее вспыхнули злые огоньки.
— Ах ты, мерзавец! Да ты дряннее Кинроя в сто раз!
Он скромно улыбнулся.
— Ты льстишь мне, Гейл!
Она взглянула в его лживые глаза почти с ненавистью и проговорила:
— Вот что: придешь ко мне завтра вечером. Сегодня я встречаюсь с Кинроем, расспрошу его обо всем, что нужно знать тебе. Только умерь свой пыл, а то мы можем с тобой вообще ни о чем не договориться.
— Хорошо, Гейл, не сердись. Можешь считать меня мальчишкой, мерзавцем — кем хочешь, мне все равно, но одно запомни: я привык добиваться своего! И мы договоримся, особенно после того, как поделим золото Кинроя!
На этот раз она не возразила, стерпев, и прошептала только:
— Не там ты ищешь, дружок!
А Генри так и не понял, что она имела в виду.
ГЛАВА IX
Агнесса вышла на крыльцо, остановилась, глубоко вздохнула и почувствовала, как кружится голова от свежего воздуха и ветра. Кругом все дышало наивной новизной переходного времени — невидимого моста между концом зимы и началом весны. Они еще не сомкнулись в борьбе, природа лишь таила ее предчувствие.
Опираясь на мокрые перила, Агнесса потянулась к нависшим под карнизом сосулькам, отломила кусочек льда, поднесла к глазам и увидела спрятанное в нем крохотное солнце. Капли побежали по ладони — прозрачные, невысыхающие, холодные… Агнесса взглянула на дорогу: к дому приближался всадник на белом коне. Керби, заметив его, сорвался с места и с приветственным лаем понесся навстречу. Джек остановил Арагона возле самого крыльца и прямо с седла перемахнул через перила к Агнессе.
— Агнес! — сдерживая улыбку, строго произнес он. — Тебе кто разрешил выходить?
— Больше не могу сидеть дома, Джекки. Я совсем здорова, правда.
Агнесса приблизилась к Арагону; конь потянулся к ней, и Агнесса прислонилась щекой к его морде. Арагон скосил на девушку доверчивые глаза и мотнул головой, отвечая на ласку.
Агнесса погладила коня, а гриву, расчесанную и длинную, заплела в косички.
— Можно, я прокачусь на нем?
— Конечно, можно. — Джек подал Агнессе руку. — Забирайся!
Агнесса взяла в руки повод, и конь, повинуясь легкой всаднице, двинулся вперед горделивым шагом, чуть покачивая склоненной набок головой.
Когда девушка спустилась на землю, Джек, вспомнив, вынул из кармана конверт.
— Тебе письмо, Агнес!
— О, это от Терри! — обрадованно воскликнула она. — Как долго я ждала его! — Агнесса нетерпеливо разорвала конверт, но после, прочитав то, что было написано на листке, произнесла: — Это вовсе и не от Терри… Пишут какие-то Эмильтоны… Оказывается, они купили наш особняк еще осенью. Мать продала его и уехала неизвестно куда…
— Не огорчайся, Агнес! — сказал Джек. Он никогда не признался бы ей, но в душе был рад, что так получилось: ведь теперь — тайно надеялся он — у нее никого нет и не будет никогда, никого, кроме него одного.
— Да, но как же я смогу теперь хоть что-нибудь узнать?
— Узнаешь, может быть. Сколько случайностей происходит на свете! Не переживай, идем лучше домой!
Джек открыл ключом дверь комнатки. Они вошли внутрь. Агнесса переоделась в домашнее платье, легла на кровать, закинув руки за голову… Вот и все оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с прошлым. Пусть туда не было возврата, а все же она подсознательно цеплялась за мысль о том, что дом — пусть чуждая по своей сути, но все-таки кровная связь, и связь иная, дружеская, — с Терри… А теперь все потеряно. И, возможно, навсегда! Да, теперь у нее в полном смысле слова был один лишь Джек, только Джек.
105 
