4 
Порк представил, как шайка немытых, заросших бородами, сжимающих в зубах тесаки мужиков, кряхтя, перелезает через плетень и, испуганно озираясь по сторонам, выкапывает из грядок злой бабки брюкву. А та стоит на крыльце, потрясает клюкой и костерит недотеп на чем свет стоит, призывая проклятия на их дурные головы. А может и клюкой кинуть, гадина. В Порка, когда он сломал ей однажды забор, кинула. Вот такенная шишка на голове была! Отец сказал, что Порк теперь точно поумнеет. Но ничего не случилось. Над ним, как и раньше, все смеялись, называли дураком и в игры свои не брали. Ну и не больно-то хотелось, если честно.
Один из всадников заметил пастуха, что-то сказал товарищам. Те съехали с дороги и через поле направились прямо к нему.
Поначалу Порк сильно струхнул. Хотел броситься наутек, но убежать – значит, оставить коров без присмотра. А ну, как разбредутся? Ищи их потом. Опять же, если корова в овраг забредет, обревешься, но не вытащишь. От отца крепко влетит. Не углядел – получи крапивой или хворостиной. Неделю на задницу не сядешь. Так что бежать – смысла нет. Да и до леса далеко. А эти вооруженные бугаи на лошадях. Догонят, тогда уж точно накостыляют. К тому же еще неизвестно, зачем они идут, а отец точно по голове не погладит. И, выбрав между явной и призрачной угрозой, Порк решил остаться на месте и посмотреть, что будет дальше.
Всадники приблизились, натянули поводья.
– Ты из деревни, приятель? – спросил самый пожилой из четверки. Худой, высокий, с острым лицом и глубоко посаженными умными глазами, мужчина смотрел на Порка без злобы. Приветливо и чуточку насмешливо.
Еще никто не называл Порка «приятелем». Пастуху понравилось, как это звучит.
– Ага, – кивнул осмелевший дурачок.
– Из Песьей Травки?
– Ага.
– Далеко до нее?
– Не. Не очень, дяденька. Вон за тем пригорком. Как на него заберетесь, так сразу и увидите.
– Добрались наконец, – с видимым облегчением выдохнул другой мужчина – с лицом, изъеденным оспой. – Хорошо же он заныкался, а, Кнут?
– Ты сомневался в словах Молса, Бамут? – усмехнулся тот, кто назвал Порка «приятелем».
Третий всадник – совсем молодой – ответил согласным ворчанием. Он Порку сразу не понравился. Хмурый и злой. Такой запросто по ушам надает. И смеяться будет.
– Трактир у вас есть?
– В таком-то захолустье?! До гор не больше десяти лиг, какие трактиры?! – сверкнул голубыми глазами молодой.
– Есть у нас трактир, – обиделся пастух. – Прямиком у дороги, если через деревню ехать. Большой такой. С трубой красной. Там пироги вкусные. И шаф. Мне раз отец дал попробовать. А вы зачем к нам? А мечи у вас настоящие? Подержать дадите? А лошади, они рудесской породы, да? Ваши? Как у рыцарей! А я тоже скоро рыцарем буду. Быстрые, наверное? Вы сами не рыцари, случаем?
– Погоди, погоди! – весело рассмеялся худой. – Не все сразу. Экий ты торопливый, приятель. Давай вначале я спрошу. Коровы-то твои?
– Не. Я за ними гляжу. Ага.
– Нравится?
Пастух надулся и посмотрел на мужчину обиженно.
Издевается. А еще «приятелем» звал. Он думал, что они уже друзья.
Человек вновь рассмеялся. Трое других всадников хранили молчание и даже не улыбались. Казалось, их совершенно не интересует разговор.
– А дворов в деревне сколько?
– Много. – Порк показал пальцы на руках. – Шесть раз по столько.
– А ты грамотный. Считать умеешь, – с уважением сказал человек.
– Не, – шмыгнул носом дурачок. – Мне отец сказывал, что так. Сам я не считал.
– Скажи, приятель, новые люди у вас в деревне есть?
– Это вы про людей Наместника, что ль?
– Ну, хотя бы и про них.
– Они еще в начале весны приезжали. Красивые. Важные. И на конях. Теперь только к концу осени ждем. А других не было. Все свои. Только лесорубы приходят.
– Лесорубы? – заинтересовался человек с оспинами.
– Ага, – довольный тем, что может вести важную беседу, поспешно кивнул Порк. – У нас они лес рубят, а потом по реке ажно в Альсгару сплавляют. Из наших деревьев, знаете, какие корабли, говорят, делают? О-го-го! Всем кораблям корабли. Они плавают. Да.
– И что лесорубы?
– Да не знаю я, дяденька. Они к нам на лето приезжают. Живут в землянках, за Земляничным ручьем. Злые. Меня однажды побили и рубаху новую порвали. Потом еще и от отца попало, за рубаху-то. Да. А осенью обратно уходят. Не хотят зимовать. Говорят, дороги снегом заваливает. Не выберешься до конца весны.
– Говорю же – болото, – бросил молодой.
4 
