77 
Камилла улыбнулась, запустив пальчики в волосы у него на груди.
– Скорее всего нет. Я считала тебя слишком уж искушенным.
– Это очень тактичный способ намекнуть мне, что тогда ты считала меня слишком старым? А как сейчас?
Пальчики Камиллы скользнули чуть ниже, и у Зака оборвалось дыхание.
– Зак! Ну разумеется, нет! Хотя, должна признаться, твой возраст все-таки чуточку пугал меня. Мне казалось, что ты смотришь на меня, как на маленькую глупую девчонку. Поэтому и не смогла тебе сказать, что по уши в тебя влюблена. Я боялась, что ты высмеешь меня, думала, я для тебя – всего лишь подружка на одну ночь. Мне так не хотелось выставлять себя на посмешище, что я решила, лучше мне уехать.
– Ты хочешь сказать, что удрала от меня из-за такой ерунды? Ох, Камилла, какими же мы были глупыми. А все из-за нашей дурацкой гордости. А я-то считал, что чем-то оттолкнул тебя. Сколько же драгоценного времени мы потратили попусту! – И он снова поцеловал ее, а потом игриво прикусил ей мочку уха и спросил: – Значит, ты все же любишь меня, Камилла?
Его ласки будили в ней столь жгучие ощущения, что она едва смогла вымолвить:
– Да, Зак, я люблю тебя. Всегда любила, с самой первой секунды.
Вкрадчивое, осторожное движение пальцев Зака вниз от ее шеи к груди и животу отвлекало ее, сбивало с мысли, но Камилла изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что он говорил.
– Когда я утром проснулся и обнаружил, что ты исчезла, то просто впал в бешенство. Глупая гордость не позволила мне отправиться, как следовало бы, прямиком к твоим подругам и выяснить, где тебя искать. Ты же мне как-то сказала, что училась в Ричмонде, но и словом не обмолвилась, что родом из Атланты. Я обзвонил в Ричмонде всех Джеймсонов – всех до единого, – но ни у кого не оказалось ни дочери, ни сестры, ни кузины по имени Камилла. Я шел по ложному следу. Мне ничего не оставалось, как вернуться домой ни с чем. Знаешь, я был в таком состоянии, что жить со мной стало просто невыносимо. Бедные домашние боялись ко мне обратиться даже по пустякам, я был просто невменяемым, взрывался по любым причинам.
– Ты хочешь сказать, что я и была той самой твоей неудачей в любви? – воскликнула Камилла. – Из-за которой ты так страдал?
Встретив его недоуменный взгляд, она спохватилась и пересказала ему слова Дили о том, что он пережил «черный период» из-за какой-то женщины.
– Понимаешь, после ее рассказа я решила, что ты отправился в Ют, чтобы забыть свою удивительную, прекрасную и навеки утраченную любовь, а меня просто использовал, как бы это сказать, – на восстановление своей самооценки.
– Камилла, ты – единственная, кого я когда-либо любил. И уж, конечно, ты удивительная и прекрасная, но, слава Богу, не навеки утраченная, – он легонько куснул ее за плечо. Руки его без устали ласкали ее бедра.
– А Эрика? – Камилла решила сейчас же узнать все до конца. Она не хотела, чтобы между ними теперь осталась бы какая-нибудь тайна или недомолвка.
Руки Зака замерли. Он поднял голову и на несколько секунд отвернулся, но, когда снова повернулся к жене, взгляд его был спокоен и тверд.
– Я спал с ней, Камилла, с отчаяния, но никогда, ни единой минуты, не любил ее.
– Но ведь после нашего венчания, помнишь, в ресторане, я сама слышала, как ты сказал ей, что наша свадьба ничего не меняет и ты относишься к ней, как прежде.
Зак усмехнулся.
– А я, между прочим, был совершенно искренен. Наша свадьба ничуть не изменила моего отношения к Эрике. Мне она не нравится и никогда не нравилась. В жизни не видел второй такой самовлюбленной, расчетливой и манерной кривляки. Я думал, что, общаясь с ней, смогу забыть свою любовь к тебе, Камилла. Но ты даже не можешь представить, как мне было плохо после каждой встречи с ней, я сам себе был противен. И начинал с новой силой тосковать по тебе.
– А все эти вечера, ну, после нашей свадьбы, ты вновь пытался забыть меня… с ней?
Зак рассмеялся и поцеловал Камиллу в кончик носа.
– Ага, ревновала? Стыжусь, но именно этого я и добивался. По правде говоря, большую часть этих длиннющих холодных вечеров я проводил в конюшне на плантации. Пару раз ездил на рыбалку, о, если бы ты только знала, как я НЕНАВИЖУ ловить рыбу. Несколько раз просто ставил машину где-нибудь у реки и смотрел, как сплавляются по течению баржи, пока не становилось достаточно поздно, чтобы можно было явиться домой. А там я специально старался побольше шуметь, чтобы ты заметила, как поздно я пришел.
– Вот уж никогда не обращала внимания, в котором часу ты возвращаешься, – подавив притворный зевок, равнодушным тоном заметила Камилла.
– Черта лысого ты не обращала внимания, – возмутился Зак, запечатывая ей рот властным поцелуем. Когда оба совершенно задохнулись, он отпустил ее и откинулся назад. Внезапно он произнес:
– Камилла, я люблю тебя, но должен тебе кое в чем признаться, – в глазах его прыгали знакомые коварные огоньки, и Камилла поняла, что признание будет не из серьезных. – Мне нравится столовая.
Камилла негодующе ткнула Зака кулачком в бок.
– Ох, Зак, ты просто коварный тип, который затащил меня к себе в постель, когда я совершенно беспомощна и не могу даже постоять за себя! Да еще в День Благодарения.
Он ехидно улыбнулся.
– Что ж, значит, у меня тем больше поводов для благодарности.
– Зак! Не богохульствуй.
– И, кроме того, – отмахнулся он, игнорируя ее протесты, – сдается мне, на самом-то деле ты вовсе и не против.
Он с нежностью поглаживал ей грудь, наблюдая, как в ответ на эту ласку у нее твердеют и набухают соски. Камилла запустила руку в его всклокоченную шевелюру и притянула к себе.
– Люби меня, – прошептала она.
– А ты уверена, что у тебя не болит голова? – он говорил серьезно.
– Если и заболит, – ответила Камилла, улыбаясь, – я выпью аспирин. Но потом… не сейчас.
77 
