127 
— Дети хотят побывать в Карловых Варах.
— Они готовы побывать где угодно, лишь бы в школу не ходить, — отвечала Зина.
— Что, если нам всем поехать в Варшаву? — предлагал Денис.
— Поезжайте сами.
— Только вместе! — восклицали хором Денис и Валя.
Все это смахивало на заговор, неумелый и глупый.
— Не морочьте мне голову! — сказала Зина. — Выкладывайте начистоту!
Она думала, что дело касается Валиной семьи, и никак не предполагала, что причина их уверток — она сама.
— Рассказать? — Валя вопросительно посмотрела на мужа.
— Колитесь, — ответила за него Зина, — или я собираю вещи. Если вы задумали ограбить банк, я претендую на долю.
— Видишь ли, Зина, — Денис смущенно чесал пятерней затылок, — мы не можем уехать, пока не будет сигнала от Петрова.
— Надо с самого начала, — перебила Валя, — иначе она не поймет. На Петрова было совершено покушение…
Зина ойкнула и прижала руки к груди.
— Не сейчас, давно, когда он уехал, — уточнил Денис.
Он говорил сбивчиво, с неуместным азартом, будто боевик пересказывал. Валя вставляла уточняющие детали. Зина хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого.
— Чушь! Ничему не верю! — заявила она. — Лена и Юра Ровенские не способны на подобное!
Мы же друзья!
Валя возмутилась:
— Мне, Денису, Петрову не веришь? А Лена Ровенская для тебя святая?
— Его нога! — воскликнула Зина.
Она вспомнила изуродованное шрамами колено Петрова.
— О чем тебе и толкуем, — подтвердила Валя.
— Ни одного намека, — продолжала сомневаться Зина. — Почему мне не сказали?
— Петров не хотел тебя волновать, — подсластил пилюлю Денис.
Но Валя напомнила:
— Ты не очень-то была расположена слушать.
— Этому нет прощения, — пробормотала Зина.
— Не волнуйся, Петров им спуску не даст, — заявил Денис.
— Мне нет прощения, — пояснила Зина. — Уезжаю, — подхватилась она. — Немедленно!
Зина стала лихорадочно складывать вещи в чемодан, потом бросила, решила ехать налегке, с одной сумочкой. Надевала полушубок, когда Денис стал в дверях:
— Я тебя не пущу!
Валя подошла к нему и стала рядом:
— Никуда ты не поедешь.
— Поймите! — убеждала Зина. — Мне нужно быть рядом с ним! Я их всех убью! Сотру с лица земли! Взорву! Уничтожу!
— Ты не в себе! — констатировала Валя.
— Зиночка, останься с нами, пожалуйста, — попросил Денис.
— Как вы не понимаете! Я нужна ему! Он там один! Валя, стань на мое место! Разве ты бы не помчалась к Денису? А вы присмотрите за детьми. — Она говорила быстро, словно ее отъезд уже был решенным делом. — На вас мы с Павлом оставляем самое дорогое, берегите их.
— Ты дров наломаешь, — сомневаясь, покачала головой Валя.
— Нет! Клянусь! Я буду сидеть тихо и делать все, что велит Павел. Я ему только скажу, что люблю его, а не Другого.
— Другого? — оторопела Валя.
— Ой, это длинная история. Другой тоже Павел.
Если вы меня не отпустите, я выпрыгну в окно или сойду с ума, — пригрозила Зина. — Ребята, вы же не изверги?
— Хорошо, — кивнула Валя.
— Я провожу тебя в аэропорт, — сказал Денис.
Зина опустилась в кресло самолета. Ей казалось, что она тут же задремала, отключилась. На самом деле ее глаза были широко открыты, только ничего не видели. С нее будто содрали кожу, но нервы не реагируют на сиюминутные раздражения, а болезненно отзываются на удары из прошлого.
С кем она сражалась? Против кого? Считала, что потерпела фиаско. Правильно! Но вовсе не там, где думала. Купила лотерейный билет — случайно сосед подвернулся. Розыгрыш через десять лет. Проверила билет — всего-то рубль, с досадой скомкала бумажку. Ошиблась — не в той колонке смотрела.
Ей полагался суперприз.
Рассуждает как торговка: билет, деньги, выигрыш. А Петрова сейчас, возможно, убивают.
Зина и Павел часто ловили себя на том, что в их головы заложена общая программа, заставляющая их одинаково смотреть на вещи.
Как Петров в сибирском лесу, спасая жизнь, молился, чтобы перетянуть на свою сторону бандита, так и Зина сейчас вспомнила о Боге.
«Господи, прости меня за то, что не знаю ни одной молитвы! Я выучу! Подожди, я вспомню некоторые слова. Раба Твоего… Господи, не оставь раба Твоего Павла! Нет, Господи! Оставь его! Мне оставь! Еще слова… Упокой… Упокой его, Господи! Нет, наоборот, не слушай меня. Боженька! Ты же умный. Ты сам знаешь, что нужно говорить в подобные моменты! Господи, прочитай в моем сердце!»
127 
