Подземелье

Чуть слышный скрежет. С таким звуком из ножен выходит меч. Рафаэль медленно поднял руку – по всей длине заходили шарообразные мускулы – и с бешеным ревом метнулся вперед.

Резкий удар! – враг даже не успел ничего сообразить. Распаханный надвое, карлик повалился наземь, роняя шипастую дубинку. Рафаэль удовлетворенно осклабился, вытирая клинок о штанину.

– Четвертый, – пискнули с плеча. – Это уже четвертый сегодня.

– Да, неплохо потрудились, – согласился Рафаэль, деловито обшаривая карманы гоблина. – Вот если б только у него еще и деньжата нашлись…

Крошечный пикси залился звенящим смехом, болтая ногами. У гоблинов денег не бывает никогда. Всякому известно, что эти зеленокожие карлики используют только натуральный обмен, а золота не знают и не ценят. Разве что в качестве удобного металла для украшений.

– Да знаю я, знаю, – проворчал Рафаэль. – Только в кошельке у меня пусто. И в брюхе тоже. Ты уверен, что тут есть сокровище?

– Должно быть.

– Ладно, посмотрим…

Рафаэль выудил из кармана гоблина заплесневелую головку сыра, понюхал и брезгливо сморщился. Нет, он пока еще не настолько голоден. И сухарями обойдется.

Постепенно становится все темнее. Подземелье уходит все глубже. Света от гнилушек уже недостает – даже собственных рук уже не видно.

Из вещмешка появился смоляной факел. Рафаэль чиркнул огнивом о кремень, дождался, пока огонь разгорится как следует, и поднял источник света повыше.

Впрочем, от этого ничего особо не изменилось – все та же грязная пещера с мутными потеками по стенам. Все те же грибы и лишайники, тоскливо ютящиеся по углам. В центре – полуразрушенный колодец с гнилой бадьей. Им никто не пользовался уже многие годы.

Когда-то это подземелье было шахтой золотоносного рудника. Потом золото вроде бы иссякло. Во всяком случае, именно так было объявлено двадцать пять лет назад, когда прекратились все работы. Однако ходят упорные слухи, что далеко внизу, в невероятной глубине золота по-прежнему предостаточно – только вот добраться до него еще никто не добирался. Буравя землю, шахтеры что-то выкопали… или кого-то.

Однако на самое дно Рафаэль спускаться и не собирается. Даже самые безрассудные авантюристы все же любят жить. Его путь лежит на третий уровень – если верить этому крылатому коротышке на плече, там есть чем поживиться.

Гоблины заняли только два верхних уровня, причем относительно недавно. Эти коротышки – прирожденные мусорщики. Трусливые, слабые, но очень хитрые и живучие. Словно двуногие крысы – рыскают по закоулкам, подбирают все, что плохо лежит. Поодиночке никогда не нападают, исключительно в стае. Именно поэтому их следует истреблять, едва заметив – если кто-нибудь сбежит, то очень скоро вернется.

Только уже не один.

В стенах еще видны следы выработок. Близко к поверхности жила была довольно бедной – но спускаясь в недра, все богатела и богатела. Шахта послушно следовала за ней – извивалась земляным червем, буравила глубочайшие туннели. Рудокопы выцеживали золото до последней крупинки.

Рафаэля передернуло. По пещерам гуляет леденящий ветер – вентиляцию в свое время сделали на совесть. Пламя факела колеблется, дрожит, в любую секунду угрожая погаснуть.

Хотя беспокоиться об этом не стоит – дерево пропитано особым горючим составом. Прекрасно будет гореть даже в проливной дождь.

Впереди – пропасть. Точнее, колодец, ведущий на следующий уровень. В былые времена тут был лифт – металлическая клетка, спускающая и поднимающая людей. Кажется, хозяева шахты приспособили для работы троллей.

Но теперь, конечно, никакого лифта нет и в помине. Да и спускать его больше некому. Зато остался запасной вариант – узенькая лестница. Бесчисленное множество бронзовых скоб, уходящих в беспросветную мглу.

Рафаэль подошел к самому краю, наклонился и поводил факелом. Нет, дна не видно. Только отчетливо тянет теплым воздухом – здесь чем глубже, тем жарче. Говорят, на шестом уровне печет сильнее, чем в Черной Пустыне.

Хотя Рафаэль там пока что не бывал.

Скобы держатся прочно, надежно. Четверть века прошло – а до сих пор как новенькие. Хотя Рафаэль все равно каждый раз замедляет движение, опуская ногу – вдруг да именно эта проявит коварство? Оступишься в этом бездонном колодце – никакой лекарь не спасет.

  90