24 
А что делать, если он неожиданно проснется? Что, если он проснется прямо сейчас, заорет, что есть мочи? При одной только мысли об этом внутри у него все оборвал ось и похолодело.
Мужчина так и не успокоился до тех пор, пока она наконец не появилась в дверях с двумя чашками кофе и белым бумажным пакетом в руках. Он осторожно снял крышечку и с наслаждением потянул. носом. Аромат свежезаваренного кофе мгновенно распространился по сему салону.
— Ах, — мечтательно произнес он, и вдруг поморщившись, с недоумением поднял на нее взгляд. — Почему ты не положила сахар?
Кендал глубоко вздохнула и на секунду замерла. Наконец с облегчением вздохнув, нахмурилась и осуждающе покачала головой:
— С каких это пор ты пьешь кофе с сахаром?
Он сделал еще глоток, ни на секунду не сводя с нее глаз. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что он всегда предпочитал несладкий черный кофе. На сей раз просчитался, она оказалась слишком умной, чтобы попасть в западню.
— Как ты хороша, — вдруг воскликнул он С нескрываемым восхищением. — Просто чертовски хороша!
— Не пойму, о чем ты.
Он в смущении склонился над бумажным пакетом:
— Что тут у нас на завтрак?
Отделяя друг от друга пирожные и сэндвичи с сосисками, он вдруг краем глаза заметил, что Кендал придвинула к нему свой сэндвич.
— Ты что, начинила эту сосиску ядом?
Оставь, пожалуйста, — простонала она.
— Почему же ты не ешь?
— Да так, — не зная, что бы такое придумать, она откусила кусок бисквитного пирожного. И наконец выдавила:
— Я больше не ем мяса.
— Ах, больше не ешь? — переспросил он. — Значит, когда-то ты ела. Ну и почему же ты отложила свинину?
— Слушай, разве нет более серьезных тем для разговора? — Она слизнула остатки крема с пальцев. — Подумай как следует и позволь отвезти тебя к доктору.
— Нет, и еще раз нет. — Он приготовился настойчиво отвергать все уговоры, заметив, что она настроена решительно. — Все, что мне нужно, это сухая одежда и таблетка аспирина.
— Ладно, идет. — Она неожиданно сдалась без боя. — В конце концов, это же твоя голова.
Еще я хочу знать свое имя.
— Что? — Она в ужасе уставилась на него своими не немигающими глазами и застыла как вкопанная.
— В больнице все нарочно избегали обращаться ко мне по имени, — пояснил он. — Даже заместитель шерифа, когда допрашивал меня.
— А-а, это по приказу доктора. Он не хотел усугублять твое и без того подавленное состояние.
— Как меня зовут?
— Джон.
— Джон, — повторил он, словно примеряя к себе это имя. Оно не вызывало никаких отрицательных эмоций, и в то же самое время, воспринималось без особого восторга. — А тебя как?
— Кендал.
Эти имена ничего ему не говорили. Так, пустой звук.
Ноль. Он подозрительно посмотрел на женщину.
— Вспомнил теперь? — спросила она чересчур невинно.
— Нет, ровным счетом ничего не вспомнил. Но я почти уверен, что ты лжешь.
Даже не удостоив его взглядом, она молча завела машину. Еще через час они добрались до другого городка, где отыскали магазин, работающий в воскресенье.
— Диктуй, что тебе нужно. — Она, припарковав машину, вытащила ручку.
— И что-нибудь из одежды, — добавил он, когда Кендал составила список.
Что-нибудь особенное?
— Да нет, все равно что. Не забудь газету, пожалуйста.
— Газету? — Она на секунду задумалась, затем кивнула и открыла дверцу. — Придется подождать. У меня ведь тоже целый список.
— А чем ты собираешься расплачиваться? — полюбопытствовал он, пока она выбиралась из машины.
— Наличными.
— Откуда бы им взяться?
— Я их заработала, — коротко отрезала, она, хлопнув дверцей.
Он схватил ее за руку:
— Подожди, я скажу свои размеры.
Она перегнулась через сиденье и похлопала его по коленям.
От этого естественного и очень знакомого жеста его словно током ударило.
Кто эта женщина, снова и снова думал он, наблюдая, как она распахивает дверь магазина. И в каких мы отношениях, в тысячный раз задавался он одним и тем же вопросом.
Минут пять спустя малыш на заднем сиденье принялся хныкать. Поначалу он старался не Обращать на него внимания, но плач усилился и пришлось повернуться. Похоже, у того нет абсолютно никаких причин для беспокойства, по крайней мере, так казалось взрослому.
Он попытался успокоить ребенка незамысловатой мелодией, но куда там! Мальчик орал все сильнее и сильнее, вскоре его крик стал просто невыносимым. Джон мгновенно вспотел, но, не смея шевельнуться, сидел обливаясь потом, так и не рискнув открыть окно, чтобы не привлечь внимание к машине детским плачем.
24 
