очень нудно 
52 
Купер в гневе метнул ложку в тарелку:
— И это лучшее, что ты можешь приготовить?
Расти очень хотелось ответить ему в тон: «То, что произошло сегодня ночью, — лучшее, на что ты способен?
Но девушка вовремя спохватилась, осознав: сделай она мишенью своих оскорблений сексуальные возможности мужчины, и у того появится серьезный повод для убийства. Ничего не оставалось, как благоразумно объяснить:
— Дома я почти не готовлю.
— Ага, понимаю: слишком занята, порхая от одного дорогущего модного ресторана к другому.
— Ну да.
Сделав страшное лицо, Купер с трудом проглотил серую массу.
— Это не та почти готовая, подсоленная и подслащенная овсянка, которая продается в симпатичных пакетиках с нарисованными мишками и кроликами. Это настоящая овсянка. В следующий раз посоли воду, добавь примерно половину от нынешнего количества овсянки, потом кинь сахар. Только не слишком много. Нам нужно беречь продукты.
— Если ты так много знаешь о кулинарии, вожатый бойскаутов, почему бы тебе самому не готовить? — безмятежно, сладким голоском поинтересовалась Расти.
Купер отпихнул тарелку в сторону и грозно оперся руками о стол.
— Потому что я должен охотиться, ловить рыбу и колоть дрова! Мне кажется, готовить намного проще, хочешь, поменяемся? Или ты планируешь свалить на меня всю работу, а сама будешь впустую околачиваться рядом, лениться и ждать, когда же твои ногти снова отрастут?
Вспыхнув от гнева, Расти вскочила со стула, отлетевшего с неприятным скрипом, и склонилась над столом:
— Я не против взять на себя часть работы, и ты прекрасно знаешь это! А вот что меня действительно не устраивает, так это твоя постоянная критика всех моих стараний!
— Если результатом твоих стараний будет подобное варево, мы умрем от голода уже на этой неделе.
— Я научусь готовить лучше! — крикнула в ответ девушка.
— Наверное, я этого уже не дождусь.
— Ну конечно!
Расти возмущенно отпрянула, и фланелевая рубашка, которую она не успела застегнуть, резко распахнулась. Купер схватил девушку за руку.
— Что это такое? — Скользнув внутрь рубашки, он скинул бретельку маечки.
Проследив за направлением пристального взгляда Купера, Расти заметила небольшое пятно на груди, сверху. Она осмотрела круглый синяк, потом подняла глаза на спутника:
— Ты… ты поцеловал меня… здесь. — Не в силах продолжить, она беспомощно всплеснула руками, потом с хрипотой в голосе добавила: — Прошлой ночью.
Купер отдернул руку назад с виноватым видом, словно Адам, пойманный за сбором запретного плода. Расти увидела, как сначала покраснела шея мужчины, затем краска добралась до лица, и он отвел глаза. Купер заметил розов ссадины, которые его усатый рот оставил на губах, лице и шее девушки. Лицо компаньона исказила гримаса сожаления, он поднес руку к подбородку и, нарушая тишину царапающим звуком, задумчиво почесал его.
— Прости.
— Все в порядке.
— Тебе не… не больно?
— Нет, правда.
— А ты знала об этом… тогда? Расти тряхнула головой:
— Тогда я этого не заметила.
Они обменялись быстрыми взглядами. Купер отошел к окну. Снаружи моросило, время от времени по стеклу позвякивали крупинки снега.
— Мне, наверное, стоит объяснить, что произошло прошлой ночью, — произнес он низким, глубоким голосом.
— Нет. Не нужно никаких объяснений.
— Я не хочу, чтобы ты считала меня импотентом или кем-то в этом духе.
— Я знаю, что ты не импотент.
Купер резко обернулся, встретившись взглядом с Расти.
— И не думаю, что мне стоит скрывать свои истинные возможности.
Расти судорожно сглотнула и опустила голову.
— Не стоит объяснять. Это твое право. — Она совсем сникла.
— И что, тебе даже неинтересно узнать, почему я не довел дело до конца? — спросил Купер после долгой паузы
— Я не сказала, что мне неинтересно. Я только имела в виду, что ты не должен объяснять. В конце концов, мы — посторонние друг другу люди, мы ничего и никому не должны.
— Но мое поведение тебя удивило. — Он ткнул в девушку осуждающим перстом. — Только не говори, что не спрашивала себя, почему я так поступил.
— Я подумала, что тебя кто-то ждет дома. Женщина.
— Нет у меня никакой женщины, — возразил компаньон своим обычным лающим тоном. Заметив смятение собеседницы, он криво усмехнулся: — И никакого мужчины, впрочем, тоже.
52 
