очень нудно 
33 
Хотя это было не более, чем попытка расколоть РКП, а в случае чего спихнуть с должности и самого Полозкова, коммунисты вслед за патриотами стали обвинять разошедшегося полковника в измене, используя при этом любимое ленинское определение «ренегат». В разгаре этой внутрипартийной склоки подоспел августовский путч, сделав дальнейшие споры чисто академическими, а потому и мгновенно затихшими.
В августовском путче Руцкой сыграл самую заметную роль из всех его участников по обе стороны как идеологических, так и настоящих баррикад, а его высадка во главе десантной полуроты в Бильбеке и освобождение томившегося от неизвестности в Форосе президента Горбачева принесло ему, помимо всесоюзной славы, еще и генеральскую звезду на погоны.
Звезду, которую по каким-то известным им соображениям, дважды «зарубили» бюрократы из Министерства обороны в славные коммунистические времена. Если бы в СССР и России путчи шли постоянно, о чем еще мечтал Троцкий в своей теории «перманентной революции», то можно с уверенностью сказать, что Руцкой, веди он себя поумнее, быстро стал бы и маршалом и генералиссимусом, а может быть, даже и обергенералиссимусом.
Но короткий промежуток относительно мирного времени так же опасен для подобных людей, как весна для Снегурочки…
Путч давно кончился, а в приемной Руцкого все еще толклись какие-то непонятные личности с автоматами и гранатометами, шныряли какие-то загадочные субъекты с набитыми долларами кейсами, мелькало вдохновенное лицо генерала Стерлигова, кучковались известные на всю столицу деятели черного бизнеса, сверкали грозные очи министра госбезопасности Баранникова, быстро тускневшие под печальным взглядом международного афериста Бориса Бирштейна, порожденного некогда КГБ, а теперь вернувшегося в Россию, чтобы «купить некогда породившую его контору со всеми потрохами». И не очень дорого.
Вместе с этими людьми, известными на всю страну, если не сказать, на весь мир, в приемной гудела и шепталась пестрая мелочевка от фельдъегерей с секретных сибирских заводов и из воинских частей, о существовании которых не знало даже Министерство обороны, до разного мелкого жулья, промышляющего подделкой иностранных паспортов, разрешения на ношение оружия, сертификатов Внеш-комбанка, а при необходимости, и долларов США.
Далеко не все, конечно, могли пробиться в кабинет Руцкого, охраняемый молчаливыми людьми в камуфляже без знаков различия с демонстративно повешенными на грудь десантными автоматами.
«Они липли на меня, — вспоминал позднее Руцкой, — как мухи на липучку. Я и сейчас понятия не имею, что они все от меня хотели…»
Единственным человеком, который беспрепятственно, с улыбкой кивнув автоматчикам, проходил в кабинет Руцкого, когда ему вздумается, был популярный киноартист и режиссер Никита Михалков, взявший на себя трудную задачу воспитать нового вице-президента (старый вице-президент, как известно, уже сидел в тюрьме) в духе просвещенного патриотизма с уклоном на соборный социализм.
Не в силах это сделать самостоятельно — Руцкой любил выпить и попариться в баньке, брал уроки игры в теннис, но от философских бесед откровенно скучал — Никита Сергеевич, как гувернер старых времен, подобрал для вице-президента обязательный минимум книг, которые тот поклялся прочитать. Среди этих книг заметное место занимали работы крупнейшего русского философа-консерватора Ивана Ильина, объединенные почти в восьмисотстраничный сборник «Наши задачи».
Самого Ильина, высланного в свое время из страны по приказу Ленина и умершего в эмиграции в 1954 году, начали печатать в России совсем недавно, и цитировали все, кому не лень: от откровенно профашистского журнала «Молодая Гвардия» до либеральной «Юности».
Сам Никита Михалков, у которого под тончайшим слоем напускного и совершенно неестественного православия кипели идеи самого тривиального национал-большевизма, почему-то считал своим долгом в том же духе воспитать и вице-президента.
К чести Руцкого, надо сказать, что он и не пытался постичь ювелирную огранку мыслей выдающегося философа, когда-то вызвавшего страшный гнев всех трех великих вождей тоталитаризма: Ленина, Гитлера и Сталина. А на все вопросы появлявшегося в кабинете Михалкова: «Саш, ну ты прочел Ильина-то?», — виновато улыбался в усы, ссылался на нехватку времени, но твердо обещал «прочитать и доложить».
Как-то даже сказал, что прочел, но Никита, поглядев ему в глаза, вздохнул: «Врешь, не читал». Неизвестно на что надеялся Михалков, упорно подсовывая Руцкому Ильина, но часто подчеркивал, что глава государства Российского должен знать хотя бы, что ждет мир в случае развала этого самого государства, от чего Ильин предостерегал еще более полстолетия назад.
33 
