очень нудно 
91 
Удачный прорыв захлебнулся. Их войска разбиты. Не уцелел никто из тех пятнадцати тысяч, что поверили в них и пошли за ними. Даже спустя год сражений и боев, даже несмотря на успехи на востоке, Башня оставалась сильна и незыблема. Ход войны не удалось переломить и сегодня, а Гинора, Лей и Рован увязли перед Лестницей, так и не добыв победу на востоке Империи.
– Ты обещала быть сильной, – тихо сказал Ретар.
И Тиа, устыдившись своей слабости, встала. Рана, полученная утром, отдавала болью при каждом шаге. Правая сторона куртки пропиталась запекшейся кровью, волосы на затылке были сожжены, все ногти на руках потрескались и посинели. В глазах то и дело двоилось, а мир так и норовил пуститься в пляс, закружить в хороводе, заставить потерять равновесие. Она сражалась с самого утра, и ее «искра» едва тлела, забирая последние силы.
Ретар с Тиа одновременно ощутили, как кто-то коснулся Дара, и их обожгло отдаленным огнем.
– Они скоро будут здесь. Тебе надо уходить.
– Нет! – с ужасом воскликнула она и, видя, что он собирается что-то сказать, решительно добавила: – Даже не думай, будто ты избавишься от меня, Ретар Ней! Я тебя не брошу!
– Эти маги не принимали участие в драке. И их много!
– Мы справимся! Я справлюсь!
Он улыбнулся, как тогда, в первый день их знакомства:
– У тебя никогда не получалось лгать мне. Ты многое сделала сегодня. То, что никогда бы не совершили другие. Я горжусь тобой. Очень.
Она с удивлением увидела, что его всегда бесстрастные алые глаза сияют неподдельным восхищением и любовью.
– Тебе не удастся уговорить меня! Если ты намереваешься умереть, то мы умрем вместе!
– Нет! – Он свирепо тряхнул головой и уже гораздо спокойнее добавил: – Нет. Для тебя есть еще одно дело.
Ретар посмотрел в сторону рощи. Ходящих пока не было видно, но это вопрос нескольких минок. Брат Рована запустил руку за пазуху и протянул ей темно-желтый, покрытый серыми пятнами камень, размером и формой похожий на куриное яйцо. Он был заключен в бронзовую оправу в виде клетки, а цепь состояла из плоских звеньев, отлитых из неизвестного металла.
– Ты должна увезти «Сердце Скульптора».
– Но…
– Это единственный способ опрокинуть их на Лестнице, – терпеливо сказал он. – Ты знаешь, что я прав. И помнишь, что надо делать. Иначе весь сегодняшний день, гибель всех тех, кто был с нами, окажутся бессмысленны. Мы не победили сейчас, но с этим, – Ретар потряс цепочку, – у нас есть реальный шанс выиграть войну. Жизнь – пустое. Цель важнее.
– Мы можем уйти вместе!
– Выиграем полнара, потом нас догонят. Их следует задержать надолго.
– Ты ранен! – Ее била крупная дрожь.
– Рука не помешает касаться плетений. Прямо по берегу, через двести ярдов, у платанов ты найдешь лошадей и верных мне людей. Они проводят тебя.
– Я могу остаться! Вместо тебя!
– Ты не продержишься и минки. Поединки истощили твою «искру». А меня еще хватит на то, чтобы отправить их всех в Бездну.
Он насильно вложил в ее дрожащие ладони артефакт, и Тиа испытала такое безграничное отчаяние, что весь мир поблек. Ей хотелось кричать, попытаться убедить его, что он не прав, но Проклятая знала, что все это бесполезно. Ретар не отступит. По щекам девушки катились слезы.
– Я убью Митифу! – с ненавистью прошипела она.
Он не слушал:
– Передай это Гиноре. Держись ее. Она всегда была добра ко мне. И поможет тебе. Передай ей… Нет. Наверное, не стоит ничего говорить. Все! Время вышло!
Он неловко обнял Тиа одной рукой, вдохнул аромат ее волос, шепнул:
– Не плачь. Люблю.
И, оттолкнув от себя, повернулся к выходящим из-за деревьев Ходящим. Еще мгновение девушка колебалась, всей душой желая остаться, разделить с ним жизнь и смерть. Но не посмела ослушаться. В отчаянии ударила остатками «искры» по противникам, задев одну из Ходящих, и, ничего не видя от слез, бросилась прочь.
За спиной загрохотало…
Тиф проснулась от этого грохота и долго-долго, не мигая, смотрела на редкие звезды. В ушах все еще звенели отголоски боя, происшедшего на берегах великой реки пять сотен лет назад. Кошмар, оставивший ее в покое почти на два века, вновь вернулся.
Каждую ночь она пыталась убедить себя, что видела Альсгару последний раз в день мятежа, и забыть, что вернулась к ненавистному ей городу спустя год. Этот самообман ни к чему хорошему не привел. Она все равно помнила, что случилось в тот ранний весенний вечер.
Каждый раз, просыпаясь после такого сна, она корила себя за то, что послушалась Ретара, оставила его одного, обрекла на смерть. И очень часто ей начинало казаться, что лучше бы она тогда умерла вместе с ним.
91 
