110 
Но не все можно запретить. И в этом обществе будущего-настоящего зреют мысли о протесте. Как это ни парадоксально, их носителями, людьми, достойными звания человека, оказываются… роботы (рассказ Гарри Гаррисона “Безработный робот”). В механизированном обществе роботы бесправны и угнетены, как негры в сегодняшней Америке. Кстати, на это весьма недвусмысленно намекает сам Гаррисон (…“Роботы — не единственные, кого считали гражданами второго сорта”). Роботы под руководством людей (по счастью, находятся Люди и среди людей) готовят восстание, они выступят против преступлений, против унижений, против господства грубой силы.
Все фантасты, представленные в нашем сборнике, рисуют общество будущего обществом морального убожества, в котором царит грубая сила. Но далеко не для всех это мир материального благоденствия. Например, К.О’Доннел в рассказе “Как я их обследую” экстраполирует в будущее прогнозы некоторых футурологов, полагающих, что дальнейшая автоматизация производства и обслуживания неизбежно приведет к вопиющей нищете и массовой безработице и что в конце концов все население страны разделится на две неравные части: большую — тех, кто получает пособие по безработице, и меньшую — тех, кто ее выдает. В этой злой шутке есть известная доля истины.
Безысходная нищета может стать уделом будущего и по мнению Лесли (рассказ “Торговцы разумом”). Тут уж не до погони за модой, не до жиру — быть бы живу. Герои рассказа еле стягивают концы с концами. Дело доходит до того, что люди продают свои знания, потому что им больше нечем торговать. Конечно, это фантастическая ситуация — трансформация знаний с помощью особой аппаратуры. Но фантастической здесь является, пожалуй, только аппаратура. Разве это не наводит нас на мысль о реальных фактах покупки Соединенными Штатами крупнейших ученых Англии, ФРГ, Швеции и других капиталистических государств Европы? Физики, биологи, астрономы, авиаконструкторы покупаются американскими концернами и монополиями точно так же, как драгоценные музейные экспонаты, шедевры живописи, древние замки.
Научно-техническая революция, происходящая сейчас в США, ставит перед обществом новые проблемы этического и морального характера. И если мистера Венселмана можно считать винтиком сложного, непонятного механизма, лишь выражаясь фигурально, то рассказ-аллегория “Новая эра” Гая Эндора в фантастической форме ставит проблему весьма реальную: старый рабочий Энтон настолько сросся со своим станком, что стал настоящим придатком к нему, винтиком чуть не в полном смысле слова, да к тому же придатком ненужным, винтиком лишним. Автоматизация делает существование Энтона бессмысленным. Сначала Энтон живет и действует как машина, потом машина живет и действует как Энтон. Вопрос, кто для кого существует — машина для человека или человек для машины, — бесповоротно решается в пользу машины.
А вот машина в одноименном рассказе Ричарда Гемана, бессмысленная, ничего не производящая, вырастает в некий символ, выражение протеста мастера высокой квалификации Джо Максуина против того, что его сделали рабом, а не хозяином техники. На заводе он только нажимает кнопки, а ведь руки у него золотые, они могут сделать многое, очень многое. Но его способности не нужны обществу, они остаются без применения. Эта проблема, которую неизбежно ставит научно-технический прогресс, но она не может быть разрешена в частнокапиталистическом обществе.
В то же время рассказ Гемана “Машина” — ядовитая издевка над военным психозом в США. Полковники Пентагона и деятели ЦРУ устраивают суету вокруг машины лишь потому, что какой-то невежественный провинциальный репортер предположил, что она, как вечный двигатель, производит из воздуха… атомную энергию. Невежество — благодатная почва для психоза. Газеты и журналы лишь подогревают страсти.
Деятели Пентагона и ЦРУ появляются перед нами и в рассказе-шутке Стивена Арра “По инстанциям”. Шпиономания и подозрительность настолько пронизывают весь военно-бюрократический аппарат США, что фантастически разговорчивая мышь доводит генералитет до состояния шока, и простая просьба убрать мышеловку возле норы Джорджа ведет к полному краху всей страны.
Крах экономики всей страны рисует в рассказе “Карточный домик” и Сирил М.Корнблат, известный нашему читателю по роману “Торговцы космосом” (“Операция Венера”), написанному им в соавторстве с Фредериком Полом. Правда, причина этого краха на сей раз иная, хотя тоже фантастическая. Но каковы бы ни были его причины, а сам крах, Великий кризис, разразившийся в будущем, подозрительно похож на настоящий реальный кризис, а преуспевающий бизнесмен, один из воротил нью-йоркской биржи У.Дж.Борн — на реального воротилу с Уолл-стрита, интересы которого ограничиваются собственной язвой желудка да курсом акций на сегодняшний день.
110 
