* * *

Фюрер на судьбу не жаловался. Он не просто жил, наслаждался жизнью. Власть, богатство, красивая жена.

На Марине он женился еще в феврале.

Из-за этой женитьбы приключилась целая история. Марину он выкрал, а потом мужа ее приговорил. Еще двое ублюдков за нее подписались, на танке к его дому подрулили, обратно ее забрали. Он послал за ними Мюллера и Боровика, но те как в воду канули. Сто пудов, лежат где-нибудь под метровым слоем земли, и не знает никто, где их могилка.

Долго он потом терроризировал предков этих козлов, но ничего не добился. Никто не знал, куда они умотали. Он хотел послать по их следу ментов. Как-никак два трупа на их совести, да еще танк угнанный в придачу. Но ментовской начальник его отговорил. Пацаны те грамотно сработали, не оставили после себя следов. Где трупы Мюллера и Боровика? Танк и автомат нашли в целости и сохранности. При угоне никого на смерть не зашибли. Как доказать, что именно эти двое угнали танк? Пальчиков они нигде не оставили. Да, Марина видела их в машине. Ну а если они нашли этот танк уже после того, как его угнали? Да, конечно, объявить этих молодчиков в розыск можно. Их найдут. А что потом? Вдруг они где-нибудь в Москве ошиваются? «Следаки» там ушлые. В двойном убийстве пацаны не сознаются, да никто и крутить их не будет на это. Нет трупов – нет уголовного дела. А вот историю с похищением Марины парни рассказать могут, потом о трупе ее мужа сболтнут. Московские могут связать эту историю с организованной преступностью. Делом, чего доброго, займется ГУОП. Тогда самого Фюрера могут зацепить. СОБР столичный бригаду в Грибовск вышлет. Тогда такое начнется – только ноги уноси!

Потом на этих пацанов пришел запрос из Москвы. И полковник Увальнев сразу сообщил об этом ему, Фюреру. И в Москву вместе с ответом на запрос двинули три пацана из его команды, но тех ублюдков не достали. Как сквозь землю провалились. У следователя, у которого они по одному делу свидетелями проходили, даже не появлялись. Вроде только по телефону переговаривались, и звонки шли из таксофонов. Такие вот дела.

Но ничего, когда-нибудь они появятся в Грибовске. Появятся, голубчики.

Пацаны эти в спецназе служили. Он узнавал. Голыми руками их не возьмешь. Есть тому доказательства. Мюллер, Боровик... Но они не уйдут от него, не уйдут!

* * *

Поезд тронулся плавно. Максим даже и не заметил бы этого, если бы не смотрел в окно. Сначала медленно, затем все быстрее отступала назад асфальтированная платформа Павелецкого вокзала.

Он и Толик ехали домой. Почти два месяца прошло с тех пор, как они поставили точку в истории кучеровской банды. На все это время они «залегли на дно». Возможно, их искали. Искали по всей Москве. «Азеры» не ослы. Кучеровских они сгоряча расстреляли, а потом, может, узнали про подставу. Но «азерам» их не достать. Сначала прятались в самой Москве, а в конце мая в путь, на юг, поближе к Грибовску подались.

У Толика большая спортивная сумка с двойным дном. В тайнике два «макара» со снаряженными магазинами, «лимонка» и немного пластида. Кроме того, в укромном месте есть двадцать тысяч долларов. Лихо Толик Верещагина раскрутил.

– Видал, какая у нас проводница? – спросил Толик, заполняя собой чуть не все купе.

В руках у него постельное белье. Им двоим достались нижние незастеленные полки. Две верхние оставались пока пустыми.

– Какая? – лениво спросил Максим.

– Не хилая девка, скажу тебе, братила.

Толик выглядел как заправской рэкетир. Спортивные штаны, майка-безрукавка, золотая цепь на мощной шее. Лицо каменное, грубо тесанное. Мутный взгляд. Бритый затылок. Впрочем, он и не стремился выглядеть законопослушным гражданином. Он вроде был против бандитов, расправлялся с ними, но его прельщала бандитская романтика.

Максим видел проводницу. Девчонке лет двадцать, может, чуть больше. Красивой ее не назовешь, но и уродиной тоже. Форменная короткая юбка не скрывала стройных загорелых ног. И груди под белой рубашкой бугрились не холмами, а горами. Глаза у нее большие, пожалуй, даже красивые. Только бы вот нос ей уменьшить да скулы выпирающие убрать. Впрочем, какая разница? Пусть Толик с этим разбирается.

  74