очень нудно 
123 
— Не знаю. Между нами давно нет прежних отношений, ты просто этого не замечала. Раньше все было хорошо, потому что ты считала его умершим. У тебя не было причин мучиться сомнениями, но стоило ему появиться, как все изменилось. Ты разрывалась на части, ты его прогнала, чтобы все отрезать раз и навсегда, а сама мечтала потом, чтобы он вернулся к тебе. Ты поняла, что не сможешь без него, и теперь ты уже не способна его отпустить.
— Вы оба говорите мне так, будто читаете в моей душе, — заметила Агнесса, — настолько уверены в своей правоте.
В улыбке, которой он ответил ей, Агнесса ясно почувствовала иронию.
— Да, но, кажется, и я, и Джек теперь говорим одно и то же? Могут ли совершить одинаковую ошибку два таких разных человека? Или твои чувства так сложны, что их нельзя разгадать? Я знаю, ты стыдишься самой себя и своих чувств к Джеку, потому что не сомневаешься: все тебя осудят, никто не поймет. Но я бы советовал тебе отбросить стыд. В юности ты же решилась?
Агнесса молчала. Орвил смотрел на нее — и одновременно такую далекую… Близкую, потому что она была здесь, рядом, он видел ее лицо, нежную шею, руки, обнаженные до локтей, плечи, выступавшие из тонких кружев; а далекую, потому что теперь он не сможет обладать ни душой её, ни телом, она не принадлежит ему и не нужна ему такая.
Он сжал губы — нет, нет, не нужна! Лилиан, так рано умершая сестренка, не ошиблась: погасшая во время их венчания с Агнессой свеча еще тогда явилась тайным знаком грядущего несчастья — эта женщина не для него! Но — чуть не уронил голову в смятении и безысходности — какая-то, и, возможно, очень большая, часть его души была прикована к ней невидимыми внутренними цепями и горела в пламени горькой любви, более мучительном и сильном, чем пламя ада.
— Наши отношения разрушила ты, Агнесса! Знай, я обвиняю в этом тебя! Возможно, в чем-то я тебя не устраивал, но согласись, ты никогда мне об этом не говорила! Если ты уйдешь к Джеку, я возражать не буду. Может быть, он даст тебе то, чего не сумел дать я. Может быть, с ним ты будешь по-настоящему счастлива.
— Я всегда была счастлива с тобой, Орвил.
— А я — нет! — воскликнул он. — Я не собираюсь выпрашивать у тебя любовь, когда Джек по первому требованию получает все, что захочет.
— Это не так, — ответила она, — он ничего от меня не получил, ничего такого, что доказывало бы мою любовь.
— Думаю, не получил и обратного. Ты играешь с ним так же, как и со мной, мы равны, поскольку одинаково одурачены одной и той же женщиной. Признаюсь, многое бы я отдал за то, чтобы услышать твое последнее и истинное слово! Но, думаю, к несчастью, ни я, ни он никогда этого не получим, потому что ты и сама, должно быть, не знаешь, что тебе нужно. Мой тебе совет: поживи с ним; по крайней мере, сумеешь понять себя.
— И после этого ты принял бы меня? — Агнесса смотрела так, словно впервые его увидела.
— Нет! — резко ответил он. — Второй раз — нет!
— Это совет человека, который любит меня или… любил?
— Да. Должна же ты когда-нибудь во всем разобраться. Хотя, конечно, есть люди, которым лучше никогда не прозревать!
Агнесса приблизилась и потянулась к нему; ее почти материнский жест был полон стремления к опеке и защите; раньше, как казалось Орвилу, она хотела, чтобы защищали и опекали её.
— А ты, что бы ты стал делать, Орвил?
Он опять отстранился.
— Выход всегда можно отыскать. Если замкнуться на чем-то одном, многое в жизни пропустишь!
Агнесса сникла.
— Ты найдешь другую женщину?
— Не знаю. Ты же нашла другого мужчину! — И, невзирая на ее попытки возразить, не в силах спокойно снести нанесенное ее обманом оскорбление, продолжал: — И какого мужчину! Я до конца жизни не перестану удивляться тебе и твоему выбору. Господи, как вы сошлись?! У твоего Джека до тебя была куча женщин; я их видел — смазливые пустышки, как раз по нему, но когда он привел тебя…
Агнесса сделала протестующий жест.
— Знаю-знаю, у него хватило ума не сразу лишить тебя чести… или, может быть, он испугался: надо думать, никто из его подружек таким достоинством не обладал. Верю, что за то короткое время, пока вы жили вместе, он вел себя нормально, не обижал тебя, но позднее в твоей жизни, смею заверить, были бы все удовольствия: от пьянства мужа до его многочисленных измен. Защищай же его, своего дружка, что ты молчишь?
— Я никогда бы не подумала, что ты сможешь говорить со мной в таком тоне, Орвил!
123 
