65 
— Перебираемся на кровать! — распорядился Больших.
— А что, предполагается сон? — уточнила план мероприятий Стаська.
Она теперь могла шутить, язвить, смеяться — она теперь все могла!
— Даже не надейся! — поднимаясь и подхватывая ее на руки, отверг предположение Степан.
Теперь, не боясь ничего, не спеша и имея все время в мире, он медленно раздевал ее, уложив на кровать, шептал что-то на ушко, гладил, переворачивал, целовал, и Стаськин счастливый звонкий смех наполнил всю квартиру, зиявшую до этого пустотами обреченности.
Спустя продолжительное время, плотно заполненное действиями, они ели, устроив пикник на полу возле дивана. Набросали подушек, притащили вкусности из кухни, уселись напротив телевизора, который забыли включить за ненадобностью, и разговаривали.
— Расскажи мне о себе, маленькая, я ведь не знаю о тебе деталей, только основное.
— Детали — это моя жизнь?
— Да. Основное — это ты сама, а детали — это как ты жила. Ты была замужем?
— Нет. Но у меня был продолжительный роман! — как ребенок о чем-то важном, заявила Стаська, скорчив дурашливую рожицу.
— Продолжительный?
— Да. Целых полгода!
— Сро-ок! — засмеялся Степан, наклонился и легко поцеловал ее в губы. — И что за роман? Мне надо волноваться?
— Ну, поволнуйся! — разрешила Стаська.
«Роман» случился, когда Стаська работала в представительстве американской фирмы, и, как водится, с коллегой.
Александр работал менеджером, как он всегда уточнял и подчеркивал, представляясь: «высшего звена», с ближайшей перспективой стать топ-менеджером.
На свидания ходить не пришлось, сближение и узнавание происходило на множественных корпоративных мероприятиях и в непосредственном общении на работе.
Но он ухаживал. Красиво.
Цветы, конфеты, билеты на самые дорогие и престижные концерты, выставки и театральные постановки. Посещение ночных клубов — конечно же престижных — все в разрезе заявки на ожидаемое топ-менеджерство и подготовки к нему.
Красиво. Но не долго.
Как только они побывали в постели пару раз, манера общения и взаимоотношений быстро-быстро изменилась, направляемая Александром в определенное русло.
Стаське казалось, что она влюблена, и, пока ей это казалось, она не замечала явных перемен в поведении возлюбленного.
Их звали в клуб на какого-то английского певца, он говорил:
— Давай лучше останемся дома. Ты что-нибудь вкусное приготовишь, побудем вдвоем.
— Давай! — радовалась предстоящему интиму Стаська.
Княгинюшка сделала царский подарок: два билета на Хворостовского, невозможно дорогущих и дефицитных. Александр поморщился:
— Не люблю я оперу!
«Странно, — прозвучал первый робкий звонок в Стаськином сознании — А говорил, что любишь и разбираешься!»
— И чувствую себя неважно, голова болит. Давай дома останемся.
Дома он остался один, Стаська, выклянчив у него разрешение, пошла на концерт с княгинюшкой. А на следующий день она случайно услышала на работе, как он говорил начальнику:
— Вчера со Станиславой ходили на Хворостовского — это что-то! Он гений! Потрясающе!
«Ладно, — подумала Стаська, — что я знаю про карьерные заходцы, может, так надо!»
Александр жил отдельно от родителей, в однокомнатной квартире, но у черта на рогах — на «Братиславской», в новом доме. Добираться до работы не ближний свет, да и пробки, и он старался остаться у Стаськи, в центре.
Месяца через полтора-два устоявшихся и более или менее вошедших в колею отношений он стал понемногу на нее давить:
— Что я мотаюсь туда-сюда! Надо к тебе вещи перевезти, а то и не видимся совсем вне работы!
«Вне работы» они через день и все выходные проводили вместе, то у нее дома, то у него, и этого ей казалось вполне достаточно.
Куда еще больше! В брак?
У Стаськи что-то там в мозгу легонько щелкнуло, не мысль четкая и не подозрение, а как бы предупреждение мягкое.
Вот не хотелось ей никакого его переезда, и вещей его в своей квартире не хотелось. Почему? Вроде влюблена же? Вопро-о-ос!
Она зацепилась за возможность, подогнанную самой жизнью:
— У меня родители приезжают. Потом, может, когда уедут. Посмотрим.
Он мягко отступил на время.
С родителями Стаська его не познакомила, а он настаивал и дулся и пару раз не отвечал на звонки — воспитывал. Стаська порасстраивалась немного, но…
65 
