очень нудно 
47 
— Так, значит, пока они плывут в яликах, специальное устройство будет посыпать их снегом!
— Ты меня с полуслова понимаешь, — одобрительно произнес Тайлер. — Ну и как тебе идея? Оцени!
— Просто замечательно.
— В самом деле? Надеюсь, ты так говоришь не только потому, что хочешь сделать мне приятное?
— Нет. На мой взгляд, это действительно нечто новенькое. Везде только и разговору будет, что об этой диковинке, каждому захочется приехать увидеть ее собственными глазами. Вы просто гений, мистер Скотт.
— Абсолютно с вами согласен, однако природная скромность не дает мне слишком возгордиться. Ой! — вскрикнул он, получив от Хейли локтем в бок, когда они уже направлялись обратно. — С другой стороны, кому, как не мне, продолжать семейную традицию? Мой отец был на редкость разворотливым бизнесменом.
— Был? Он умер?
— Нет, жив. Настолько жив, что позавидуешь. Я сказал «был», имея в виду, что он уже на заслуженном отдыхе. Когда мне исполнилось тридцать, папа преподнес мне в подарок на день рождения весь свой бизнес с потрохами и довесками. Вот так и получилось: мои родители перевесили хомут мне на шею, а сами живут в Атланте.
— Значит, ты вундеркинд от бизнеса, или я ошибаюсь?
Тайлер ответил не сразу. Хейли не увидела, а скорее почувствовала, как он в темноте пожал плечами.
— Мне просто повезло: сделал несколько ставок — и выиграл. — Хейли показалось, что он не расположен распространяться о своих финансовых успехах, и она предпочла не продолжать разговор на эту тему.
— Ты бы понравилась моим старикам. Уверен в этом. Мне бы хотелось, чтобы ты поскорее познакомилась с ними… Я уже успел сказать тебе, что завожусь всякий раз, стоит мне только взглянуть на твои ноги?
Она споткнулась в темноте.
— Но ты же не видишь их сейчас.
— Вижу. Я свечу на них фонариком.
— Лучше бы смотрел, куда идешь. Едва она успела проговорить это, как раздался глухой стук. Громко выругавшись, Тайлер выронил фонарик, который покатился по полу и, описав полукруг, остановился у его ботинка.
— Боже, Тайлер, — сочувственно простонала Хейли, прикрыв ладошкой рот. — Что с тобой?
В ответ он заскрежетал зубами:
— Одна из этих треклятых низких балок, о которых я тебя предупреждал. Ах, чтоб ее! Больно-то как…
— Дай-ка я посмотрю, — вызвалась она и, встав на цыпочки, отвела в сторону его руку, которой он схватился за лоб. В темноте почти ничего не было видно, и Хейли, несмело проведя пальцами по его брови, нащупала шишку, вздувающуюся около виска.
— Как мне жаль тебя, — сокрушенно проговорила Хейли. Ее пальцы продолжали осторожно исследовать травму. — Но ничего, думаю, обойдется. Место ушиба распухло, а это хороший признак. Вот когда шишки нет, это бывает действительно опасно.
— Да бог с ней, с этой шишкой, — проговорил Тайлер низким голосом, привлекая ее к себе. Губы его в темноте искали ее рот.
— Тайлер, но твоя голова…
— Болит как сволочь. Поцелуй меня — тогда все пройдет.
И он первый принялся целовать ее с такой жадностью, что Хейли, поначалу растерявшись, не ответила ему. Язык Тайлера был подобен благородному разбойнику — вторгаясь в ее рот, он больше дарил, чем отбирал. Его руки были руками скульптора — он словно лепил ее податливое тело, приспосабливая под себя. Она ощутила нетерпеливое трение его бедер.
Неизвестно, что так подействовало на нее — их разговор о тайной любви в «Пещере», обволакивающая темнота или прикосновения Тайлера, по которым она успела соскучиться, — но что-то побудило ее ответить на его нетерпеливые движения.
— О боже, Хейли! — вздрогнул он, с немалым усилием сдержав рвавшуюся наружу страсть. Его губы скользнули по щеке Хейли к ее уху. — Ты — лучшее лекарство на свете. Плохо только, что одна боль сменилась другой. А уж эта наверняка добьет меня.
— Бедняжка, мне очень жаль тебя, — повторила она. Ей хотелось, чтобы в ее словах прозвучало сострадание, но Тайлер почему-то уловил в них усмешку.
— Жаль… Как бы не так. У меня есть подозрение, что ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, истязая меня. Примерно таким образом. — Он поймал зубами и слегка потрепал мочку ее уха. — Ну ничего, мисс Эштон, будет и на моей улице праздник. Скоро ты станешь, задыхаясь, умолять «бедняжку» подарить тебе свою любовь. И когда я соизволю это сделать, ты будешь стонать и умирать от счастья.
Смущенная, поскольку догадывалась о том, что он скорее всего прав, Хейли наклонилась, чтобы поднять фонарик. И тут туннель внезапно озарился ярким светом.
47 
