очень нудно 
29 
Шурка сказал бы, что сестру хлебом не корми, дай любовь воспеть. И опять вспомнил бы про сумасшедший дом дедушки Вадима. Об этом они уже говорили. Как ни велико количество предков, а повторения неизбежны.
3
Утром за завтраком на вопрос мамы, как ты себя чувствуешь, Нина пожала плечами:
– Нормально. Почему спрашиваешь?
«Потому что ты беременна и скрываешь от меня! – хотелось крикнуть Эмме Леонидовне. – Словно я не родная мать, а посторонний чужой человек! За какие провинности я не удостаиваюсь откровенности? Неужели не понимаешь, что твое молчание для меня сродни пощечине?»
– Ты… ты бледная какая-то, – выдавила Эмма Леонидовна. – Мне показалось, тебя тошнило в ванной.
– Да… это… небольшое отравление, вчера в институтском буфете что-то несвежее съела. Похоже – винегрет.
– Винегрет, значит? Как скажешь. Не забудь выкинуть мусор. И в следующий раз получше заметай следы.
Мама ушла на работу. – Какие следы? О чем мама говорила? Нина открыла дверцу стола, за которой хранилось мусорное ведро. – О дьявол! Груда коробок от тестов. Мама все знает. Хотела услышать от меня правду и не услышала. Обиделась, наверное. Только этого не хватало!
Нина схватила сотовый телефон и набрала мамин номер.
– Да, Нина?
– Мамочка! Я тебе обязательно все объясню!
– Какая-нибудь версия, что тесты делала подруга?
– Нет, я их делала.
– Это не от Вани?
– Нет.
– И что дальше?
– Не знаю. Мамочка, мне ужасно плохо и страшно! И не сказала поэтому, чтобы и ты не переживала.
– Глупости! О ком мне еще переживать! – Мамин голос явно потеплел. – Срок большой?
– Шесть недель. Самое ужасное, что их двое!
– Кого «их»?
– Детей, зародышей, эмбрионов, яйцеклеток… не знаю, как это называется! – всхлипнула Нина.
– Я возвращаюсь домой.
– Не стоит, ведь тебе обязательно нужно быть сегодня на работе.
– Троллейбус подошел.
– Поезжай спокойно, вечером поговорим.
– В конце концов, ничего трагического не произошло, никто не умер. Держись, мы прорвемся. До вечера!
«Никто не умер, – пробормотала Нина, отключив связь. – Даже напротив, появился. Непрошеный, негаданный и вдобавок удвоенный. Здравствуй, попа Новый год!»
– «Попа», – это про тебя! – быстро среагировала Женя.
– Почему? – возмутился Шурка. – Сама ты задница!
– Ах, не будем спорить! Вопрос, кто из нас первый или лишний, лежит в области софистики. Ответы равнозначны.
– Вот именно! И не смей обзываться! Все равно я больше ругательств знаю. – Шура на секунду задумался. – Сто семнадцать вариантов слова «задница» на разных языках.
– Из них девяносто пять относятся к грубой лексике, – не осталась в долгу Женя.
– Четыре поколения не было двойняшек! – пыхтел Шура. – Радовались бы, а они пугаются!
– И это еще папочка ничего не знает!
– Как будто они сами из пробирки появились.
– Фома, родства не помнящий! Фомы…
В негодовании, что живущие предки совершенно не интересовались предками умершими, двойняшки проявляли редкую солидарность.
Эмма Леонидовна почувствовала большое облегчение, приобщившись к проблеме дочери. Еще покойный муж говорил: «Ты, Эмма, уникальный человек. Пасуешь на мелочах, переживаешь из-за глупостей. Но случись реальные беды, собираешься в кучку и действуешь как танк. Милая, жизнь не может состоять из танковых прорывов!» Конечно, не может. И слова мужа совершенно справедливы, много раз находили подтверждение. Дочери было восемь месяцев, очередной бронхит. И сама Эмма тяжелую простуду подхватила. Температура тридцать восемь, голова как шар раскаленный, слезы-сопли лицо заливают, ноги-руки дрожат. В ванной поскользнулась, нога – хрясь! – не наступить. Пока ехали в больницу (соседку-алкоголичку с Ниночкой оставили), рентген делали, Эммины простуда-температура-сопли-лихорадка куда-то подевались, исчезли. Потому что она не могла быть обезноженной при больном ребенке! К счастью, оказался не перелом, а вывих. Вернулась домой с тугой повязкой на щиколотке и совершенно здоровой. Соседка в кресле дрыхнет, дочь кашляет, ползунки какашками забиты. Ну как тут хворать?
Нина, в свою очередь, признавшись маме, испытала облегчение человека, снявшего порцию внутреннего напряжения. Но порция была слишком мала, хотелось еще добавить. Нина несколько раз набрала номер Сережиного телефона. Конечно, «недоступен». В горы и в пещеры сотовой связи не провели. Написать ему эсэмэску? Вульгарно и пошло! Включает Сергей телефон и видит послание: «Я беременна близнецами. Целую, Нина!» Он решит, что его глупо разыгрывают.
29 
