51

На двери гостиницы «Рондо» висела табличка «Закрыто».

Джонатан стоял у входа и, заглядывая внутрь, осматривал вестибюль, в котором восемь лет назад увидел Эмму. Красной английской телефонной будки больше не было, так же как прежней мебели и горшков с цветами. Даже от стойки регистрации избавились. Гостиница напоминала пустую ореховую скорлупу. На всякий случай он подергал за ручку двери. Закрыто.

Разочарованный, он повернулся и побрел назад вдоль по улице. Кафе за углом как раз только что открылось. Он сел за столик у окна и, когда подошел хозяин, показал ему фотографию, на которой был снят вместе с Эммой, и спросил, не видел ли тот эту женщину несколько месяцев назад. Хозяин посмотрел на снимок, внимательно вглядываясь, чтобы не показаться невежливым, а затем сказал, что не видел, и принес извинения.

— Кофе и каких-нибудь булочек, — сделал заказ Джонатан.

— Субито, синьор, подождите минутку.

Этот завтрак ему через несколько минут принес парень, в обязанности которого входило не только убирать посуду, но и обслуживать посетителей. Джонатан положил фотографию рядом с чашкой и смотрел не нее все время, пока пил кофе. Снимок был сделан пять месяцев назад на швейцарском горном курорте Ароза, за день до того самого злосчастного восхождения. Эмма стояла рядом с ним на горнолыжном склоне. Ее голова лежала на его плече, на губах играла солнечная улыбка. Никакой фальши, сколько ни разглядывай. Он провел пальцем по лицу жены. И это женщина, взвалившая на себя задачу предотвратить уничтожение пассажирского авиалайнера, а стало быть, развязывание войны… Она казалась независимой, свободной от всех забот, словно девушка-тинейджер, приехавшая покататься на лыжах.

И тут он понял, что проиграл. Ему ее не перехитрить. И даже пытаться найти ее — полная глупость. А что хуже всего, Эмма тоже это понимала. Она понимала это всегда.

Он взял фотографию, скомкал и зажал в кулаке. Поиски закончились. Больше идти некуда. Не осталось ни одной зацепки. Все пути отрезаны. Эмма сделала, что хотела: она исчезла.

Джонатан расплатился по счету и легким шагом вышел на улицу. Посмотрел на небо, решая, что делать дальше. О продолжении работы в организации «Врачи без границ» нечего было и думать. О возвращении в Кению тоже. Внезапно в голову пришла ошеломившая его мысль, что с медициной теперь, скорее всего, покончено. Надо придумать, чем он сможет заняться еще. Жизнь предстоит начинать заново. Но в качестве кого? И где? Он пожал плечами и тронулся в путь.

— Синьор, пер фаворе.

Джонатан инстинктивно ускорил шаг.

— Да, вы, вы, синьор!

Джонатан оглянулся через плечо и увидел, что его зовет тот парень из кафе, что подавал ему завтрак. Остановившись, Джонатан повернулся к нему.

— Та женщина, о которой вы спрашивали. Дама с красивыми волосами. Я ее видел.

Джонатан вытащил фотографию.

— Ее? — спросил он, пытаясь разгладить снимок. — Вы уверены?

— Она приезжала сюда в апреле. Завтракала в нашем кафе каждое утро. Думаю, она немка, но по-итальянски говорит очень хорошо.

— Не помните, сколько времени она здесь пробыла?

— Три или четыре дня.

— Ее кто-то сопровождал?

— Нет, она всегда ела одна. Вы ее муж или как?

— Или как, — ответил Джонатан. — Мне очень важно ее найти.

— Вы спрашивали в гостинице, где она останавливалась? В «Де Ла-Виле»? Это в нескольких кварталах отсюда, вверх по дороге. — Паренек застенчиво улыбнулся. — Однажды, когда она вышла из кафе, я пошел за ней. Хотел предложить ей чего-нибудь выпить. — Опущенные глаза парня говорили о постигшей его неудаче. — У меня так и не хватило храбрости спросить, как ее зовут.

Джонатан похлопал юношу по плечу:

— Вам не за что извиняться. Спасибо за помощь, вы меня выручили.

— Она добрая. Порядочная, понимаете? Это видно по глазам. Первая стоящая девушка, которую я встретил. Прежде чем вы уйдете, можно я у вас кое-что спрошу?

— Разумеется, — ответил Джонатан. — Расскажу, что смогу.

— Как ее зовут?

— Лара.

— Конечно, я помню госпожу Бах, — проговорил администратор гостиницы «Де Ла-Виль», изучая фотографию Джонатана и Эммы на лыжном склоне. Это был коротышка с презрительной миной на лице, одетый в безукоризненный серый костюм, контрастирующий с обветшалым интерьером вестибюля. — Вы ей кто?

  123