108 
Тэн подстроился к какой-то станции — говорили на незнакомом языке. И вдруг он словно прозрел: да это же всеволновый супер, один из тех, что рекламируют на обложках модных журналов, стоит перед ним на кухонном столе, на месте его дешевенького приемника.
Поднявшись, Тэн предложил Бизли:
— Поищи, может, поймаешь что-нибудь на английском, пока я поджарю яичницу.
Он включил вторую горелку, достал с полки сковородку, поставил ее на плиту и вынул из холодильника мясо и яйца.
Бизли поймал наконец какой-то джаз.
— Ну, как? — спросил он.
— Превосходно, — ответил Тэн.
Таузер вышел из спальни, зевая и потягиваясь. Он направился к двери, всем своим видом показывая, что хочет выйти. Выпуская его, Тэн посоветовал:
— На твоем месте я плюнул бы на сурка. Тебе придется обшарить весь лес, чтобы найти его.
— А он ищет не сурка, Хайрам, — заметил Бизли.
— Ну, кролика.
— И не кролика. Я вчера улизнул, когда Эби думала, что я выбиваю ковры. Из-за этого-то она и разошлась.
Тэн проворчал что-то, выливая яйца на сковородку.
— Так вот, я смылся и пошел на то место, где рыл Таузер. Я с ним поговорил, и он сказал мне, что это и не сурок, и не кролик, а что-то другое. Я залез в яму и помог ему копать. Он выкопал там какую-то штуку, похожую на старый бак. Кто-то зарыл ее здесь, в лесу.
— Таузер не мог откопать бак. Его интересуют только кролики и сурки.
— Он трудился вовсю, — настаивал Бизли. — И был очень взволнован.
— Может быть, сурок выкопал себе нору под этим баком?
— Может, и так, — сказал Бизли.
Он покрутил приемник — послышалась дикая музыка, ее сопровождал голос комментатора.
Тэн разложил мясо и яичницу по тарелкам, поставил их на стол, налил по большой чашке кофе и стал намазывать гренки маслом.
— Ну, нажимай, Бизли, — предложил он.
— Я очень благодарен тебе, Хайрам, за твою доброту, я сразу же уйду, как только найду работу.
— Но я ведь еще ничего не обещал…
— Знаешь, временами, когда мне кажется, что у меня на свете нет ни единого друга, я вспоминаю твою матушку. Она всегда была добра ко мне.
— Ну ладно, хватит об этом, — бросил Тэн, чувствуя, что сдается.
Он поставил на стол новую порцию хорошо поджаренных гренок и банку с вареньем и, наконец, сел к столу и начал есть.
— Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил Бизли, стирая тыльной стороной ладони остатки яичницы с подбородка.
— Там у меня на дороге стоит куча мебели. Помоги снести ее под лестницу.
— С радостью, — откликнулся Бизли. — Ведь я здоровый и сильный и никакой работы не боюсь. Я только не люблю, когда меня пилят.
После завтрака они стащили мебель под лестницу.
С креслом семнадцатого века им пришлось повозиться, оно было очень громоздким.
Когда они, наконец, кончили, Тэн внимательно осмотрел кресло. «Человек, заляпавший краской чудесное вишневое дерево, должен был бы ответить за это», подумал он.
Он сказал Бизли:
— Придется снять краску, причем очень осторожно. Нужно взять растворитель, обмотать шпатель тряпкой и просто протирать поверхность. Хочешь попробовать?
— Конечно, Хайрам. А что у нас будет на ленч?
— Не знаю, — ответил Тэн. — Что-нибудь соорудим. Неужели ты голоден?
— Думаешь, легко таскать эти вещи?
— Там в кухне на полке банка с печеньем, — заметил Тэн. — Пойди и возьми.
Когда Бизли поднялся наверх, Тэн медленно обошел подвал. Потолок был на месте. Все остальное тоже.
А может быть, телевизор, плита и радио — просто «их» способ расплатиться со мной за квартиру? «Если это так, — подумал он, — пусть бы они пожили здесь подольше».
Он посмотрел вокруг и не обнаружил ничего подозрительного, затем поднялся наверх и позвал Бизли.
— Пойдем в гараж. Поищем какой-нибудь растворитель, и я покажу тебе, как им пользоваться.
Бизли с запасом печенья в руках покорно поплелся за ним. Свернув за угол, они услышали приглушенный лай Таузера. Тэн прислушался, и ему показалось, что пес охрип.
«Третий день, а может быть, даже четвертый. Если не принять мер, этот дурак совсем изведется», — подумал он.
Тэн зашел в гараж и вернулся оттуда с двумя лопатами и киркой.
— Пошли, — бросил он Бизли. — Нужно кончать, а то покоя не будет.
Таузер произвел в лесу настоящие раскопки. Пса почти не было видно из вырытой им ямы торчал лишь самый кончик хвоста, который, как всегда, подрагивал.
108 
