206 
Настроение в отряде постепенно восстанавливалось. Смерть Кота не забылась, просто насущные проблемы отодвинули ее на задний план.
То тут, то там стали возникать разговоры. Делер вновь поцапался с Халласом из-за того, что они никак не могли прийти к единому мнению, росли ли на полянке, где мы остановились прошлой ночью, ядовитые поганки или это были всего лишь грибы-бурышки. Фонарщик извлек из кармана дудку, наигрывая незамысловатую мелодию. Кли-кли, по доброте душевной, устроил Эллу утренний подъем при помощи шляпы Делера, в которую была налита вода. За этакое самоуправство гоблин чуть было не схлопотал на орехи от Элла и Делера.
Несколько раз за время путешествия я ловил на себе задумчивый взгляд Миралиссы, но она ничего у меня спрашивала, видно дожидаясь, когда мы останемся наедине, поэтому в последние дни я старательно избегал ее общества. Сам не знаю почему, но о Вальдере и его помощи я никому не хотел рассказывать.
День сменялся днем, и я уже думал, что никогда не увижу тракта, к которому все так стремились. На восьмой день нашего пути, когда июль уже давно перевалил за середину, Кли-кли издал вопль радости и ткнул пальцем на показавшуюся между деревьев дорогу. Мы наконец-то выбрались с Харьгановой пустоши на тракт.
В тот же день, ближе к вечеру, на совете отряда, стихийно вспыхнувшем возле горящего в ночи костра, было решено в Ранненг не заезжать.
Никто, кроме Горлопана, у которого в городе, как оказалось, жили дальние родственники, заезжать в Ранненг не стремился. Горлопан недовольно сопел, но возражать против решения большинства не стал.
— Где справедливость? Ответ — ее нет.
Вот и все, что он сказал по поводу нашего решения.
Но боги так распорядились, что нам суждено было оказаться в Ранненге. На следующее утро после нашего голосования у Халласа разболелся зуб. Уж не знаю, какая хворь напала на гнома — то ли он простудился под дождем, то ли просто сработал закон всемирного свинства, — но Халлас шипел от боли и ругался с Делером.
На предложение выбить гному больной зуб Фонарщик получил крайне злобный взгляд, обещающий ему все муки гномьих пыток. Оставался единственный выход — везти больного к цирюльнику. А ближайший цирюльник находился как раз в Ранненге.
Маркауз, скрежеща зубами от досады и проклиная весь упрямый гномий род, предпочитающий не носить плаща под дождем, но ходить с больными зубами, повел отряд к Ранненгу.
Чем сильнее болел зуб у Халласа, тем невыносимее становился его характер. За день до нашего приезда в город даже Делер плюнул на напарника и перестал с ним разговаривать. Халлас больным взглядом обшаривал отряд в надежде с кем-нибудь поругаться, но все делали вид, что не замечают этих взглядов, и поэтому гном становился еще злее.
— Эк его раздуло, — тихонько сказал мне Кли-кли, косясь на шипящего от боли и держащегося за щеку Халласа.
— Цирюльник избавит его от мучений.
— Если Делер раньше не избавит его от головы, — хихикнул гоблин и тут же заработал злющий взгляд Халласа.
— У, как смотрит!
— А ты не обращай на него внимания, — хмыкнул я.
Халлас готов был убить всех, включая и себя, лишь бы прекратить зубную боль.
Тут только я заметил, что вертит в руках гоблин.
— Откуда это у тебя, Кли-кли? — спросил я, когда ко мне вернулась способность разговаривать.
— Ты о чем? — не понял шут, а затем проследил за моим взглядом и понимающе сказал: — А! Ты об этой безделушке? Ты просто не поверишь! Когда ты лежал в отключке, мы стали искать место для могилы Кота, да прибудет он в вечном свете. Так я отошел немного дальше всех и нашел его.
— Прямо так и нашел? Как гриб?
— Почему как гриб? — удивился Кли-кли. — Грибы они, Гаррет, как? Грибы под деревцами, березками там или осинками прячутся, а эта штучка лежала на камешке, покрытом мхом. На нем даже было что-то написано, но я ничего разобрать не смог.
— И ты взял? — спросил я.
— А почему нет? — Гоблин пожал плечами. — Сам же видишь, штучка хорошая, красивая. Чего же добру пропадать? Я ее продать смогу.
— Не продавай ее, Кли-кли, — вкрадчиво сказал я.
— Ты думаешь? — Кли-кли еще раз окинул находку любовным взглядом, а затем, застегнув цепочку на шее, спрятал амулет в виде серебристой капельки под плащ. — Вот и Миралисса мне сказала то же самое. Вы сговорились, что ли?
— Да нет, просто поверь мне. Может, он спасет когда-нибудь нам жизни.
206 
