очень нудно 
45 
В прежние времена молодой человек бросился бы на помощь Мадине и помог бы ей нести тяжелую корзину, но сейчас он просто стоял и ждал, когда она поднимется по тропе. Айтек вспоминал свою свадьбу. Это было нелегкое испытание, ибо воспоминания о Мадине были живее и ярче, чем когда-либо. После того как они с Асият остались одни, Айтек подошел к невесте, которая, согласно обычаю, стояла возле стены с головы до ног закутанная в покрывало. Жениху предстояло развязать многочисленные хитроумные узелки на ее сафьяновом корсете. Айтек вспомнил, как однажды уже проделывал это. Честно говоря, тогда он не особенно утруждал себя и, повинуясь страсти, попросту разорвал тонкую кожу. Теперь он осторожно распутывал завязки, и в его душе закипало раздражение. Он устал от шума, суеты и криков гостей, которые выпили немало бузы,[30] и сейчас охотнее всего лег бы спать, но утром предстояло вынести и показать жителям аула простыни с доказательством невинности новобрачной.
Айтек не стал обижать свою юную невесту, которая пылала, как пламя, и ждала его ласк, и сделал то, что должен делать молодожен в первую брачную ночь. Утром Асият проснулась окрыленная и счастливая. Но ему отнюдь не было радостно.
Мадина поднялась по тропе и с трудом перевела дыхание. Она была все так же красива, ее губы по-прежнему были яркими, как шиповник, темные глаза влажно блестели, а волосы растрепались от быстрой ходьбы. Айтек с невольной досадой подумал о том, что ей давно пора причесываться так, как причесываются женщины, а не разгуливать простоволосой, словно она все еще девушка.
О Мадине не ходили порочащие слухи. Она была угнана в плен и вернулась с ребенком. Все понимали, как это могло произойти; Ливан считался едва ли не самым уважаемым человеком в ауле, и если он принял дочь, значит, она этого заслуживала. И все-таки кое-что не давало Айтеку покоя. Асият сказала, будто Мадина ответила ей, что отдалась отцу своего ребенка по доброй воле и вспоминает о нем с теплым чувством.
– Здравствуй, Мадина, – сказал Айтек, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
– Здравствуй, Айтек.
– Я рад, что ты жива и вернулась домой.
– Спасибо.
Как спокойно она держится! Можно подумать, будто он ей совсем безразличен! Будто последний раз они виделись вчера, а не два с лишним года назад!
– Как поживаешь?
– Хорошо. А ты?
– И я тоже.
Мадина опустила корзину на тропу. Айтеку хотелось повалить девушку на камни и целовать ее до тех пор, пока она не задохнется. Он не думал, что ему придется так сильно страдать!
– Я слышал, ты родила ребенка? – Небрежно произнес он.
– Да.
– От турка? – Она кивнула.
– Он взял тебя силой?
– Нет.
Она не отводила глаз и стояла с гордо поднятой головой. Ее волосы развевались за спиной, как победное знамя. Айтека охватили ревность и злость.
– Вот уж не думал, что ты ляжешь с турком, да еще по доброй воле!
– Я тоже не ожидала, что ты женишься на моей младшей сестре.
Айтек собрал остатки воли и заявил:
– Это другое дело. Я был уверен, что ты не вернешься. А твоя сестра Асият находилась на грани жизни и смерти.
– А я верила в то, что ты жив!
– И при этом спала с янычаром! Что же он не женился на тебе?!
– Он погиб.
Шесть дней с Айтеком, шесть ночей с Мансуром, два сына, одного из которых она не уберегла, – вот и весь ее женский опыт. Но и этого хватит на целую жизнь.
Мадина сникла и замолчала. Почувствовав, что перевес на его стороне, Айтек жестко произнес:
– Я ни за что тебя не прощу! Ты растоптала все, что было между нами! Жила с османским воином, с убийцей, с заклятым врагом, да еще родила от него ребенка! Ты потеряла и совесть, и стыд! Ни одна женщина из нашего аула не смогла бы так поступить!
Он подумал о своей матери, которая была верна отцу всю жизнь и покончила с собой, потому что не вынесла его смерти. Тогда как эта девушка…
– Никого и никогда я не просила о снисхождении. Не стану делать этого и сейчас. Ты не имеешь права судить ни меня, ни отца моего сына.
С этими словами Мадина подняла тяжелую корзину и пошла прямо на Айтека. На узкой тропе им было не разойтись. Молодой человек посторонился, а после долго смотрел ей вслед.
Яркая, открытая красота, легкая, горделивая походка, изящная посадка головы. Несмотря на внешнюю хрупкость, Мадина обладала той душевной стойкостью, какой позавидовали бы иные мужчины. И Айтек с пронзительной ясностью понял, что эта женщина с горячей, как огонь, кровью, чистой и светлой, несмотря на все ее ошибки, душой, единственная, что пришлась ему по сердцу, никогда по-настоящему не войдет в его жизнь.
45 
