очень нудно 
33 
– Пока не знаю. Посмотрим, как дела у нас пойдут. Тебя вот надо выучить и поднять. Кем понадобится для этого, тем и стану.
Ничего из его таких странных речей девочка Катерина тогда не поняла.
Позже. До всего доперла позже.
Он научил ее всему!
Он научил ее и показал то, что по-хорошему девочкам и знать-то не полагалось!
Он научил ее жить и ни черта не бояться, бороться за себя и уважать себя!
Он вручил ей ее собственную жизнь и сделал эту жизнь настоящей!
Они встречались каждый день, в часы ее прогулок, а когда начался учебный год, Тимофей встречал ее из школы и провожал домой.
До угла.
Их встречи, время, что они проводили вместе, – это тайна, тайна, тайна ото всех!
– Ты должна очень хорошо учиться! – поставил первую задачу Тимофей.
– Я хорошо учусь, – по привычке дисциплинированно отрапортовала Катька, – на одни пятерки!
– Это сейчас, а со следующего года начнется серьезная учеба, ты же в четвертый класс пойдешь! – заранее предупреждал он.
Вскоре, набравшись немного уверенности в себе и смелости, его стараниями и уроками, Катька неожиданно твердо заявила:
– Ты тоже должен учиться!
– Да на фига мне это! – отмахнулся Тим.
– Нет! Совсем не на фига! – стояла на своем Катерина. – Как мы сможем быть вместе, если ты в школу не ходишь? Тебя отдадут в какой-нибудь приемник-распределитель или в интернат! Заберут у родителей и у меня! Где я тебя тогда искать буду? Нет, тебе тоже надо ходить в школу. Ты тоже станешь кем-то, не я одна!
Он задумался над Катькиной пламенной речью.
И сам себя перевел в ее школу. Самостоятельно обошел всех нужных чиновников, собрал все справки и документы, уж что он там им говорил и какие сказки рассказывал?..
Тимофей мог все! Это Катерина знала наверняка!
Теперь им стало намного проще. Они были рядом, по крайней мере в школе. Все перемены проводили вместе. Тимофей строго следил, чтобы Катька обедала и полдник съедала. Приводил за ручку в буфет, сгонял кого-нибудь из-за стола, если все места были заняты, усаживал ее и не отпускал, пока все не съест.
По школе поползли слухи о такой вот непонятной дружбе-любви. Ну а как без них, без слухов-то, особенно в школе!
Все знавший-понимавший о взрослой жизни побольше самих взрослых, Тимофей, уловив гнусненький шумок, расползавшийся пожаром, привел Катьку за ручку в кабинет директора школы.
И, преобразившись до неузнаваемости, изобразив скорбь и печаль и навязанную тяжкую обязанность, поведал директрисе о том, что является двоюродным братом девочки Воронцовой и родственники специально перевели его в эту школу, чтобы он за ней присматривал. Ее, дескать, бросили родители на больную старую бабушку, девочка всего боится, плохо ест, необщительна и нелюдима, вот родня и решила…
Ушлая, все знающая директриса купилась на эту побасенку, как девочка!
И шепоток сплетен прекратился.
Серая мышь, затравленная Воронцова никаких иных ассоциаций, как изложенных со слезой Тимофеем, у преподавателей и учеников не вызывала. На том и отстали от них.
А он автоматом получил «уважуху» от учителей и страх до пердежа от старших учеников, паре-тройке из которых навалял не задумываясь по сытым мордасам.
Он ни черта не боялся и глубоко плевал, что ему всего тринадцать лет, а им по шестнадцать–семнадцать!
Тимофей учился, как мог, старался. Катька помогала по мере своих сил и знаний и пристрастила его к чтению – она по необходимости штудировала литературу, а он за компанию, и ему понравилось, но…
Он оставался дворовой шпаной, хулиганом, беспризорником, предоставленным самому себе, с бандитскими знаниями жизни и людей. И как он проводил время вне школы и их двухчасовых встреч, Катька узнала и поняла гораздо позже.
Тимофей стал ее миром – отцом, братом, другом, ангелом-защитником, поводырем.
Когда у нее начались месячные, она перепугалась до слез, решив, что умирает! Никто не объяснял девочке, что это должно случиться и это нормально. Катька прибежала ранним утром в комнату еще спавшей бабушки вся в слезах. Ксения Петровна строго отчитала ее за истерику, велела использовать вату, а в школе подойти к учительнице или однокласснице и все у них выяснить про «данный вопрос». Сама бабушка давно про это не помнила, а нынче какие-то новые средства для «этого» есть.
Какая учительница, какие одноклассницы?!
Продолжая плакать от испуга, она кинулась к Тимофею, который ждал ее на их месте за углом дома, чтобы идти в школу. Выслушав рыдающую Катьку, он вздохнул и за руку, как обычно, отвел ее в ближайшую аптеку, попросил женщину-аптекаршу объяснить все «сестренке», рассказать, чем и как пользоваться в такие дни, и купил целую кучу новомодных прокладок, совершенно никого и ничего не стесняясь.
33 
