очень нудно 
49 
Привычным, постоянным, ставшим ручным, с набором «инструментов» для контроля над болью – как лежать, спать, вставать, садиться, наклоняться, одеваться, сидеть, выходить из машины – как жить, постоянно контролируя боль в обертке страха.
Несколько лет подряд в летние каникулы Кирилл командовал студенческим стройотрядом. И у него это прекрасно получалось – и строить, и командовать.
И получалось, и нравилось.
Летом, после четвертого курса, он повез свой стройотряд на назначенный им объект. Как водилось, и уже мало кого удивляло, начальники участков, прорабы, да и рядовые строители нехило зарабатывали на студентах и самой стройке, воруя все, что возможно, подсовывая вместо удачно стибренного списанный, бракованный материал, в том числе и гнилые доски для строительных лесов.
Кирилл клал кирпич на третьем этаже возводившегося здания, отступил на шаг назад от кладки за бутылкой воды, стоявшей на краю деревянного настила, подальше от летевших цементных ошметков. Доска под его ногой проломилась, и он полетел вниз.
Спиной.
Он не успел понять, что произошло, если бы доска разломилась с характерным звуком, он, может, и сообразил, и успел ухватиться за поручни, ну, хоть как-то попытался удержаться, предупрежденный звуком ломающейся древесины. Но он наступил ногой именно в то место, где доска прогнила до трухлявости.
Он летел вниз спиной и видел над собой голубое до нереальности небо, летящие следом за ним обломки доски, деревянную труху, удаляющийся край кирпичной кладки.
Летел, раскинув руки и ноги в стороны, осознавая, ощущая и запоминая каждый микрон времени своего падения, словно время растянулось, как в замедленной киносъемке.
Земля встретила его песочным кулаком в спину.
На всю оставшуюся жизнь память запечатлела пыточную видеосъемку, по долям секунд записавшую полет до песочной кучи со всеми ощущениями, подробностями, деталями.
Эту запись память прокручивала раз за разом кошмаром во сне. Он просыпался в холодном поту, забывая дышать от заново пережитого ужаса, засыпал и все видел сначала.
Три месяца полной неподвижности на больничной койке. Врачи уверяли – в рубашке родился – не убился, не сломал шею, позвоночник не раздроблен, но…
Но он получил такой букет по всему позвоночнику, что ходить, вставать, двигаться он вряд ли когда-нибудь сможет. Дающее хоть малую толику надежды врачебное «вряд ли» через три месяца сменилось категорическим – «не будете»!
Закованный в корсет, он хрипел от бессилия, злости, перекрывавшей дыхание обиды на жизнь, просыпаясь по нескольку раз за ночь от безмерной боли и повторяющегося кошмара, воспроизводившего запись секунд падения, изменивших его жизнь.
Через три месяца его перевезли домой, к родителям, все, что могла, медицина для него сделала, оставив лежать на специальной кровати дома, навсегда!
Накануне его транспортировки из больницы домой ночью к нему в палату пришел его лечащий врач. Личностью доктор был весьма колоритной. Врач от Бога, талантливый, смелый, а внешностью откровенно смахивал на зэка-убийцу. Огромный, с ручищами-кувалдами, с закатанными до локтей рукавами белого халата, открывавшими во всей красе буйную черную поросль на руках, с перебитым носом, тяжелыми надбровными дугами, с коротким ежиком волос.
Он поставил стул возле его койки, сел и без предисловий и размазываний словесных разъяснил Кириллу варианты его будущей жизни.
– Хочешь быть нормальным, дееспособным мужиком и человеком, у тебя есть единственный шанс – вот!
И протянул пачку листов с подробной инструкцией и рисунками комплекса сложных упражнений.
– И это на всю жизнь. С постепенным увеличением нагрузок. Утром и вечером. Каждый день. Первые месяца четыре, пока не накачаешь сильный мышечный каркас, никакого секса, никаких тяжестей и нагрузок на позвоночник, плюс обязательное, три раза в неделю, плавание, когда двигаться в полном объеме сможешь. Начинать придется через боль, лежа. Долго лежа. Терпи, не рвись вскакивать, навредишь. Садиться, ложиться, вставать, двигаться так, как написано. Строго. Никаких отступлений от инструкций. Спать только на спине, на жесткой ровной поверхности, вместо подушки валик под шею. Можешь привязывать себя первое время, пока не привыкнешь. Здесь все подробно написано, и то, как ты теперь будешь жить, что есть, диета особая, витамины, минералы, это обязательно. И вот еще что: постарайся отказаться от обезболивающих. Обещаю: боль будет нечеловеческая, но сдашься, обезболишься раз-другой, впадешь в зависимость и, главное, не сможешь чувствовать упражнения, а их чувствовать надо всем организмом. Вот тебе ксерокопия, – он протянул еще одну пачку листов, поменьше первой, – это методика по управлению болью одного известного мастера боевых искусств, к сожалению запрещенного у нас в стране.
49 
