74 
А ему такого «нэ трэба», как говорят на Украине. Ему вообще ни такого, ни какого иного «нэ трэба».
Ни боже упаси! Нельзя вступать в поединок с такими бабами, подчиняясь извечному охотничьему мужскому инстинкту, заставляющему непременно расколоть любой «орех», особенно самый твердый. И заметить не успеешь, как окажешься весь, по макушку в отношениях, в сурьезе.
Ладно! Он сказал себе, что займется с ней любовью – исполнил, перевыполнив норму! И хватит с него!
Какой там контракт читать?!
Он послонялся по квартире, передумывая мысли, переживая заново чувствования, отрекаясь от продолжения. Дважды проверил спящую Соню, прикладывая ладонь к ее лбу, помаялся и улегся спать, приказав себе – решил, все! Забудь!
И засыпая, уставшее за трудный день и полночи сознание выстрелило предательской мыслью: «Господи! Но как же это было невероятно, охренительно здорово!»
И, проигнорировав любую усталость и удовлетворение, тело тут же отозвалось жаром в паху!
Твою мать!
Ох, не брал бы ты, Адам, яблочко у Евы, скольких бы проблем тебе и всем мужикам удалось избежать!
Угу! И не познать удовольствия…
Сегодня наступил день обещанного приезда Тимофея.
Семь долгих, растянутых замедленным ходом времени дней ожидания. Дни разбились для Катерины на разные временные участки – быстрые, когда она работала, и замедляющиеся в сотни раз, когда не работала.
Семь дней после того, как ушел Бойцов, осторожно закрыв за собой дверь.
Семь дней, за которые он не позвонил, не зашел и никаким иным образом не обозначил себя в ее пространстве.
Соня звонила каждый день, болтала. Рассказывала о своих делах, выканючила у Катерины разрешение выйти на работу, клятвенно пообещав не общаться близко с кондиционером. Валентина и звонила, и заходила, повадились они в ее жизнь шастать, как само собой разумеющееся!
Катя не была против, но следила за собой, чтобы ни словом, ни полсловом, ни намеком не упоминать в разговорах с этими барышнями Кирилла Бойцова. И их останавливала, переключая на иные темы, если они упоминали.
Да вообще-то к черту!
Подумаешь, позанимались одноразовым сексом! С кем не бывает!
Рано или поздно, но заняться этим с кем-то пришлось бы, лучше бы она раньше освоила эту сторону жизни, но почему-то не хотелось ей, вот хоть тресни, и желания ни одна мужская особь не вызывала. Катя было уже призадумалась: «А не фригидна ли я?»
Поскольку к представительницам своего пола она испытывала еще меньшую, то есть никакую, тягу, поводов заподозрить себя в иной, нетрадиционной ориентации не имелось.
Ну вот, хоть что-то положительное: теперь знает – нет, не фригидна!
И даже более чем наоборот!
Взяв на сегодняшний день выходной, не зная точно, во сколько появится Тимофей, Катерина принялась с самого утра готовить праздничное угощение, попутно размышляя, как рассказать ему. Как ему рассказать-то?
И трусливо решила – а не буду! Это же не обманывать, лишь умолчать кое о чем, о ерунде всякой, он же о многом умалчивает! Ну, не о ерунде, но не говорить, и все!
Он приехал днем, часов около трех, и смеялся проявлению Катькиной безудержной радости, повисшей на нем, целовал в висок, в макушку и, оторвав от пола, кружил в прихожей.
– Ну, все, Катюха! Ты меня зацеловала всего! Я здесь и ближайшее время никуда не денусь! Давай ублажай героя пиром горой.
Катерина поспешила «ублажать», расспрашивать, слушать, самой преувеличенно активно рассказывать о работе.
А вот на этом месте Тимофей остановил поток слишком бодрой информации:
– Ладно, Кошка, будем считать торжественно-приветственную часть законченной. Что у тебя случилось?
Катерина замолкла на произносимой полуфразе, забыв, о чем говорила, и выпалила, как с мостков нырнула в холодную воду реки.
– Я переспала с мужчиной!
– Два радующих фактора: первый, что с мужчиной, второй, что переспала, – подбодрил, усмехнувшись, Тим. И, резко сменив тон на серьезный, спросил: – Переспала ради интересу, потому что пора давно?
– Нет. Я его хотела.
– Ну, свершилось, а то я уж волноваться начал. И по какому поводу переживания? Не понравилось?
– Понравилось. И все.
– Что «и все»? Так, Катерина, давай сначала и по порядку!
Катерина вздохнула обреченно, потому что теперь не отвертишься, и принялась излагать, без лишних интимных подробностей. Он слушал, курил, и по его выражению лица невозможно было понять, что он думает. И от этого у Катерины мурашки пужливые бежали по позвоночнику. А вдруг он подтвердит все ее подозрения о собственной тупости да еще растолкует, каких глупостей она наделала!
74 
