очень нудно 
53 
Темная волна гнева накатила на него и накрыла все: и разум, и чувства. Размахнувшись, он ударил сына по лицу.
— Ах ты, щенок!
Глаза Конрада на мгновение сверкнули непониманием и обидой, но после их пронизала беспощадная ненависть. Он машинально схватился рукой за щеку, на которой горело похожее на красный лоскут пятно.
— Ладно, ты сам поставил печать под своим приговором! Пришло время платить по счетам!
И, не оглянувшись, стремительным шагом вышел из комнаты.
Прощание было коротким. Конрад стоял внизу, в холле, в той же одежде, с тем же небольшим чемоданом и с таким же выражением лица, что и в день своего приезда.
Роберт, прихрамывая, спустился по ступенькам лестницы — сегодня он впервые вышел из комнаты. Тина шла рядом с ним, а Джулия уже давно ждала внизу.
Конрад сухо кивнул отцу, обнял Джулию, а Тине, склонившись, поцеловал руку. Подняв на мгновенье глаза, он увидел ее печальный, умоляющий взгляд, вздрагивающие длинные ресницы, щеки, которые еще вчера напоминали нераспустившиеся бутоны роз, а сегодня казались вылепленными из серой глины.
— Прощайте, миссис О'Рейли! — негромко произнес он.
Она прошептала что-то в ответ непослушными губами и отняла дрожащую холодную руку.
Девушка пыталась запечатлеть в памяти его лицо, фигуру, волосы, глаза, запомнить звук его голоса… Одна лишь смертельная тоска была сейчас в ее груди, а разум был полон вытеснившей все единственной мыслью: «Он уезжает далеко-далеко, я никогда его больше не увижу!» А главное — она так и не знала, значит ли что-нибудь для него. Наверное, нет, но этот взгляд… Обжигающий и глубокий!
Конрад повернулся и пошел к дверям. Джулия поспешила следом, а Тина осталась стоять рядом с мужем. Ей хотелось скользнуть наверх, чтобы увидеть Конрада с балкона, но она не посмела.
Вернувшись в гостиную, Тина подняла глаза наверх, к хрустальным люстрам, чтобы удержать слезы, иначе они выкатились бы на бледные щеки и Роберт заметил бы, что она плачет.
А он спокойно обратился к ней, так, будто и не было никакого прощания с единственным сыном, уезжавшим на другой континент:
— Начинай укладывать чемоданы, завтра утром едем в Сидней!
Хотя это прозвучало категорически и резко, Тина не отреагировала.
— Тина! Да что с тобой, очнись же! Ты меня слышала?
— Да! — встрепенувшись, кротко произнесла девушка. — Можно я сперва навещу маму?
— Хорошо, иди, но не задерживайся. И скажи матери, что выезжаешь завтра, первым же дилижансом. Если хочешь, оставь ей денег на расходы — возьмешь сколько нужно.
— Спасибо.
… Оказавшись одна на берегу, девушка дала волю слезам. Она готова была упасть на песок и рыдать, и пусть бы ее унес океан, казавшийся сейчас огромным, холодным, пустынным, как и весь мир. Девушка обводила горестным взглядом горы, иссеченные, изъеденные ветрами, поросшие пучками темно-зеленых жестких трав, туманно-желтый мыс вдали, облака, похожие на клочья белой ваты. Ничто не радовало ее. Господи, ничего не осталось! Тереза исчезла неведомо куда, любимый покинул этот край, а завтра она расстанется с матерью.
Повинуясь внезапному порыву, Тина упала на колени и, сжав руки и подняв глаза к небу, стала молить о несбыточном: «Господи, сотвори чудо, пусть Конрад вернется — мы будем жить с ним в этом замке долго и счастливо! Я буду ему женой, любовницей, кем угодно, стану заботиться о нем, рожу ему детей, стану говорить с ним о любви, о музыке, буду делать все, о чем бы он только ни попросил!»
Она молила отчаянно и долго, а потом вспомнила, что дала перед Богом клятву верности другому человеку, и тут же сникла. Не ей, грешной душе, просить Всевышнего о милости!
Она уныло брела по пляжу и представляла: Конрад садится в дилижанс, едет в Сидней или куда-то еще, откуда корабль отходит к берегам далекой Америки… Он ничего не сказал на прощание… Почему?
Дарлин была дома. Вид дочери, отрешенно-печальной, бледной, испугал ее. Наскоро вытерев руки, она устремилась к девушке.
— Что случилось, Тина?
— Мама, я уезжаю! — ответила девушка, бессильно опускаясь на стул.
Дарлин присела рядом. В предыдущие дни дочь вела себя иначе: глаза ее полыхали тревожным огнем, она казалась взволнованной, ее настроение часто менялось — девушка то вспыхивала радостью, то впадала в меланхолию. А теперь вся точно погасла.
— Я понимаю, девочка, — Дарлин нежно обняла дочь, — но ты же теперь замужем, должна слушаться мужа, всюду следовать за ним и делать, что он велит.
53 
