114 
«Следует быть осторожнее, Гаррет», — в сотый раз подумал я и, переложив нож из правой руки в левую, вытер вмиг вспотевшую ладонь. Давно я так не нервничал. Ну словно новичок, решивший грабануть первого в своей жизни прохожего!
Наконец меж древесных стволов мигнул огонек костра. Я нырнул к ближайшему златолисту и, прижавшись к стволу, стал всматриваться в густеющие сумерки. Вновь мигнул огонек, задрожал, исчез и опять появился.
«Осторожнее, Гаррет! Осторожнее! Поспешай медленно!»
Ну я и поспешил. Крайне медленно. Едва ли не на карачках. Чтобы, не дай Сагот, меня не заметили. Вначале огонек костра был размером всего лишь с жалкую песчинку, потом с мой ноготь, затем в половину ладони. Сумерки сменились ночью. Запах готовящейся еды, запах мяса, которого я не пробовал вот уже сотню лет, бередил разум и заставлял желудок призывно урчать. Огонь манил, и я осторожно приближался к нему, все ближе и ближе. Тихо и незаметно.
До костра еще оставалось ярдов пятьдесят, и я остановился, спрятавшись за очередным древесным стволом. Силился рассмотреть, кто сидит возле огня, но тщетно. Из моего укрытия обзор был поганым, и кроме отблесков огня я ничего рассмотреть так и не смог.
Я сделал шаг вперед, и тут же на меня обрушилось небо. Оно со всей силы хрястнулось мне на спину и заставило зарыться лицом в листья. Я дернулся, попытался вслепую отмахнуться ножом, но кто-то излишне расторопный крайне невежливо наступил мне на руку. Я взвыл и разжал пальцы. Они мне были как-то дороже, чем нож. Попытался перевернуться — не получилось. Брыкаться не имело смысла — тот, кто упал на меня с дерева, уселся мне точнехонько на лопатки, и ногами я его достать не мог. Впрочем, как и сбросить — гад отличался изрядным весом. Поначалу я думал, что на меня упала рысь или еще какая лесная кошка, но кошки, насколько я знаю, не обездвиживают руку, держащую оружие. Трепыхаться я бросил только после того, как второй враг уселся мне на ноги и заломил левую руку за спину. Я взвыл. Парень едва не вырвал мне руку из плеча. Затем настал черед правой руки, но я разом поумнел и перестал сопротивляться. В итоге процедура вышла не такой уж и болезненной. Тот, кто сидел у меня на спине, ничего не говорил, лишь держал свою лапищу на затылке и заставлял вдыхать запах прелой листвы и сырой земли. К этому времени второй надежно связал мне запястья веревкой. Все это было проделано быстро и совершенно молча. Угу! Чем дальше, тем веселее. Наконец тот, кто сидел у меня на ногах, встал, но его товарищ даже не подумал совершить благородный поступок и слезть с Гаррета. Он лишь схватил меня за волосы, оттянул мою голову на себя, так что слезы из глаз брызнули, а затем приставил мне к горлу что-то острое и жутко холодное. Я счел за умное впериться в небо и помалкивать.
— Так, так, так, — проговорил тот, кто стоял. — Как-то глупый мотылек, прилетел на огонек... Кого на огонек нам духи леса принесли?
— Мартышку, полагаю, — проговорил тот, кто держал меня за волосы.
— Переверни его.
Волосы мне сразу же отпустили и нож убрали, а затем достаточно бесцеремонно перевернули, но, чтобы я не рыпался, предусмотрительно поставили ногу мне на грудь, да так, что я едва мог вздохнуть.
Разглядеть, кто стоит надо мной, я не смог. Темные силуэты. То ли люди, то ли эльфы, то ли орки.
— И вправду мартышка, — хмыкнул перевернувший меня. — Карад драг'су'ин'тар? (Отправим его во тьму? (Орк.))
— Кро! Алле бар натиш, китал у Багард. (Нет! Отведем к костру, Багард сам разберется. (Орк.))
Тьма знает, о чем эти ребята талдонили, но этот язык, вне всякого сомнения, — орочий. Разумно рассудив, что люди вряд ли будут болтать на таком ужасе, я вычеркнул их из списка. Остаются орки или эльфы. Между тем эти двое продолжали трепаться друг с другом, причем один постоянно говорил «кро», а другой все время поминал какого-то «тара». Вроде ребята никак не могли прийти к единому мнению. Я попытался сказать свое веское слово и пошевелился. Тут же нога стоявшего на мне парня надавила несколько сильнее, и я, напоследок огорченно клякнув, заткнулся. Наконец говоривший «тара» сдался.
— Хорошо, одним больше, одним меньше. Берем его. — Эти слова уже были для моих ушей. Меня рывком поставили на ноги.
— Будешь дергаться, мотылек, не долетишь до огня. Мы обожжем тебе крылья прямо здесь, это понятно или мне тебя ударить?
— Я понял.
— Вот и чудесно. — Меня довольно невежливо толкнули в спину. — Мисату но алдди Олаг. ( Приглядывай за мотыльком, Олаг (орк).)
114 
