15 
Тропинка пошла под уклон, еловый лес сменился лиственным. Сейчас мы топали по низкорослым холмам, заросшим кленами и кустами цветущего краснобровника. Наверное, при солнечном свете маленькие красненькие цветочки на кустах казались капельками крови, сейчас же цветы, впрочем, как и весь лес, были насыщены серебром луны.
Мы прошли по берегу озера, в черной воде которого отражались полная луна и звезды, поднялись на очередной холм, спустились, перепрыгивая через спешащий по неотложным делам ручеек. Краснобровника здесь оказалось намного больше, чем возле озера, он рос везде, куда падал мой взгляд, вытесняя другие кусты и даже деревья.
— Смотри-ка, один все же остался, — пробурчал за моей спиной Кли-кли.
— Ты о чем? — полюбопытствовал я.
— Да вон, меж веток краснобровника лесной дух, видишь, глазки сияют? А флини говорил, что они ушли из Красного урочища.
— Так мы что, уже идем через Красное урочище?
— А где мы, по-твоему? На улице Искр, что ли? — довольно неприветливо отозвался Кли-кли. — Ясное дело, что в Красном урочище.
— Не больно-то оно красное, опять ты что-то путаешь, Кли-кли, — недоверчиво хмыкнул Фонарщик.
— Раскрой глаза, Мумр, сейчас же ночь! А днем, да еще в начале сентября здесь красно от цветов краснобровника.
— Да и на урочище это место никак не тянет, — поддержал я Фонарщика.
— Дураки! — надулся шут и перестал с нами разговаривать.
Гоблин сегодняшней ночью был не в настроении. По-моему, он слишком сильно нервничал как раз из-за этого Красного урочища.
Я же ничего такого не чувствовал, да и Вальдер молчал. Правда, он молчит с тех пор, как я увидел сон о тюрьме Хозяина. Может, наконец мертвый архимаг оставил меня в покое и убрался восвояси? Ха! Надежда на такой исход небольшая.
Кто такой Вальдер? Я вроде уже говорил. Вальдер — это такой волшебник, к сожалению умерший из-за Рога Радуги несколько веков тому назад, но вселившийся мне в голову. Ладно, это длинная история, может, когда-нибудь напишу мемуары, тогда и узнаете все подробности.
Тропинка шуршала под ногами, спина Фонарщика маячила впереди меня. Шаг, шаг, еще шаг. Сколько сотен шагов я сделал с тех пор, как мы покинули развалины города Чу? Ночь давно перевалила за середину, звезды плыли по небу, а луна светила все ярче и ярче. Весь лес был захвачен красно-бровником, росшим чуть ли не под каждым златолистом. Казалось, этим проклятым кустам не будет ни конца ни края. Но больше всего надоел кисловатый запах, источаемый цветущими кустами. Эта вонь настырно лезла в нос, и по прошествии полутора часов от нее раскалывалась голова и зверски хотелось чихать.
Чем глубже мы уходили в Красное урочище, тем напряженней становилась тишина. Не было слышно привычного шепота ветра, шелеста ветвей, криков ночных птиц и звуков ночных насекомых. Ни светлячка... да и лесных духов больше видно не было. Лишь звуки наших шагов тихим шуршаньем плыли в ночи. Лес, казалось, вымер, тишина давила и вызывала смутную тревогу. Даже лунный свет стал неживым, он заливал всю округу мертвенно-бледной дланью.
Сзади послышался тихий шелест оружия, извлекаемого из ножен. Я обернулся. Милорд Алистан шел с обнаженным мечом, лицо у графа было хмурым и встревоженным.
— Не нр-р-равит-тс-ся мне эта тишина, — растягивая слова, брякнул Кли-кли, обеспокоенно озираясь по сторонам.
— Тишина еще никого не убивала.
— Не скажи, Гаррет, очень даже убивала, — ответил наш всезнайка.
Следующие полчаса мы не сказали друг другу ни слова. Все вслушивались в разлившееся по Красному урочищу молчание, надеясь уловить хоть какой-то звук, кроме шороха наших шагов. Так всегда бывает. Никогда не обращаешь внимания на посторонние звуки. Всегда принимаешь их как само собой разумеющееся. Там птичка чирикает, там сверчок пиликает, здесь листочки шелестят. Но как только привычные уху звуки исчезают и наступает полная, БЕЗЗВУЧНАЯ тишина, ты понимаешь, как тебе не хватает всех этих посторонних и временами ненужных треньканий и пиликаний.
— Приехали, — прошипел сквозь стиснутые зубы Халлас и покрепче сжал боевую мотыгу.
Тропинка упиралась в мост, казавшийся таким же старым, как и город Чу. Нисколько не удивлюсь, если мост построили те же строители, что и город. Но, в отличие от города, мост оказался целым. Каменный, тридцать ярдов в длину и два ярда в ширину. По нему вполне могли пройти сразу два человека. По бокам тянулись высокие, в пол человеческого роста прямоугольные барьеры, заменяющие перила. Через каждые пять ярдов из перил вырастали колонны и поднимались на высоту двух человеческих ростов. Наверное, раньше они были тем, что держало крышу моста (сейчас не существующую). А может, никакой крыши никогда и не было и колонны созданы просто для красоты.
15 
