28 
— Так помиритесь.
— Ты сам-то понял, что сейчас предложил? — фыркнул Делер. — Разбитую на тысячу осколков вазу из низинского фарфора уже невозможно собрать, как и дружбу гномов и карликов.
— Но ты ведь с Халласом дружишь?
— Мы — это особый случай. — Карлик покосился на спящего гнома. Вылазки в Безлюдные земли... Как я могу доверять напарнику, если он не друг?
М-да, Делер и Халлас — действительно случай особый. Сейчас очень редко можно видеть картину, когда гном и карлик мирно сосуществуют друг с другом. После Пурпурных лет от былой дружбы между родичами не осталось и следа. Исход гномов из Гор карликов в Стальные шахты Исилии, битва на поле Сорна... Ничто теперь не разобьет ненависть, вспыхнувшую между двумя некогда дружественными расами.
Делер подбросил в костер новую порцию дровишек:
— Давай, Гаррет, спать, завтра трудный день, будешь как вареная рыба. Или ты берешь пример с эльфа?
— Эграсса тоже не спит?
— Угу, не спит. Он там, недалече.
— Пойду-ка я пройдусь перед сном, — сказал я, вставая с бревна.
Делер лишь махнул рукой, мол, походи.
Ночь близилась к концу, звезды потускнели, полная луна стала бледнеть. Эграссу я нашел ярдах в двадцати от лагеря. Эльф — темный силуэт на фоне светлого ствола златолиста. Эграсса сидел на земле, положив руки на колени. Его глаза были закрыты.
Под моими ногами зашелестела трава, Эграсса сделал едва уловимое движение, и вот уже на меня смотрит стрела, готовая сорваться с тетивы лука. Я замер, предоставляя эльфу возможность меня рассмотреть.
— Что ты здесь делаешь? — неприветливо спросил меня Эграсса, но лук убрал.
— Делер сказал, что ты здесь.
— И что?
Я заколебался. Действительно, «и что»? Какой тьмы я сюда приперся? Желтые глаза внимательно следили за мной.
— Мне тоже жаль, что так случилось с Миралиссой. Молчание.
— У нее ведь есть дочь?
— Откуда ты знаешь?
— Она мне сама говорила, Эграсса.
— Говорила... Она очень сильно надеялась на вас, людей... уважала и считала, что вы не так уж плохи, просто сами не знаете об этом... Большинство эльфов так не считают. Ей не следовало покидать дом. Нам никому не следовало этого делать.
— Я...
— Просто достань этот Рог, Гаррет. Просто достань. Докажи и мне, и моим родичам, что Миралисса не ошибалась. Ступай, ты мне мешаешь.
Вот и весь сказ. Кто поймет, что на душе у этих эльфов?
— Гаррет! — окликнул он меня.
— Да?
— Так ты добудешь Рог?
— Добуду.
— Без сомнений и колебаний?
— Без сомнений и колебаний, — помедлив, ответил я ему.
Эграссу мои слова вроде убедили, во всяком случае, он больше не сказал ни слова.
Когда я вернулся к костру, Делер уже спал. Стражу нес Халлас. Услышав меня, гном вскинулся, схватился за мотыгу, но, узнав, неодобрительно плюнул в костер.
— Так и до разрыва сердца можно довести, Гаррет, — пробурчал он.
Я виновато развел руками, завернулся в одеяло и провалился в сон без всяких сновидений.
— Теперь можно не опасаться Первых. — Эльф оперся на свое новое оружие.
— Зато следует опасаться людей Балистана Паргайда, их больше двадцати человек. — Милорд Алистан проверил, хорошо ли выходит меч из ножен.
— И Лафреса, — напомнил Кли-кли. — Она стоит двадцати воинов.
Шут прав: Лафреса опасна, особенно теперь, когда рядом с нами нет Миралиссы.
— Идемте, только тихо, до ворот осталось совсем немного, — предупредил нас Эграсса и двинулся в путь.
Мы шли по роще, где росли одни златолисты. Эти деревья были не чета тем, что мы видели раньше. Огромные древние стволы больше пятнадцати ярдов в обхвате, кроны деревьев уносились на недосягаемую высоту и, казалось, подпирали само небо. Из земли кое-где торчали оранжевые корни, каждый толще бедра взрослого мужчины раза в четыре. Сквозь золотистые кроны на землю падали копья солнечных лучей, пронизывающие не разошедшуюся с утра туманную дымку. Вот именно такой я представлял Заграбу в своем воображении величественной и прекрасной.
— Тр-рррррр... Тр-рррррр...
— Эк дятел старается, — уважительно крякнул Делер.
— Тихо! — просипел Эграсса, вслушиваясь в лесной шум.
Ветер тихонько шелестел в кронах недовольно ропщущих златолистов, дятел без устали добывал себе пропитание, оглашая лес звонким «тр-рррр». Щебетали пташки, в траве гудели насекомые, лес жил своей жизнью, словно сейчас не начало осени, а середина лета.
28 
