очень нудно 
32 
— Попробую, — ответила Эрика. — Об этом я и хочу с тобой поговорить… А! — вскрикнула она внезапно. — Теперь мне ясно, почему Сен-Сир не разрешил передать тебе, что я звонила. Он боится. Знаешь, Ник, что нам следует сделать?
— Пойти к Уотту, — уныло подсказал Ник. — Но, Эрика…
— Пойти к Уотту, когда он будет один, — подчеркнула Эрика.
— Сен-Сир этого не допустит.
— Именно. Конечно, Сен-Сир не хочет, чтобы мы поговорили с Уоттом с глазу на глаз, — а вдруг мы его убедим? Но все-таки мы должны как-нибудь это устроить. Один из нас будет говорить с Уоттом, а другой — отгонять Сен-Сира. Что ты предпочтешь?
— Ни то и ни другое, — тотчас ответил Мартин.
— О, Ник! Одной мне это не по силам. Можно подумать, что ты боишься Сен-Сира!
— И боюсь!
— Глупости. Ну что он может тебе сделать?
— Он меня терроризирует. Непрерывно. Эрика, он говорит, что я прекрасно поддаюсь обработке. У тебя от этого кровь в жилах не стынет? Посмотри на всех писателей, которых он обработал!
— Я знаю. Неделю назад я видела одного из них на Майн-стрит — он рылся в помойке. И ты тоже хочешь так кончить? Отстаивай же свои права!
— А! — сказал робот, радостно кивнув. — Так я и думал. Критическая фаза.
— Заткнись! — приказал Мартин. — Нет, Эрика, это я не тебе! Мне очень жаль.
— И мне тоже, — ядовито ответила Эрика. — На секунду я поверила, что у тебя появился характер.
— Будь я, например, Хемингуэем… — страдальческим голосом начал Мартин.
— Вы сказали Хемингуэй? — спросил робот. — Значит, это эра Кинси — Хемингуэя? В таком случае я не ошибся. Вы — Никлас Мартин, мой следующий объект. Мартин… Мартин? Дайте подумать… Ах, да! Тип Дизраэли, — он со скрежетом потер лоб. — Бедные мои нейронные пороги! Теперь я вспомнил.
— Ник, ты меня слышишь? — осведомился в трубке голос Эрики. — Я сейчас же еду в студию. Соберись с силами. Мы затравим Сен-Сира в его берлоге и убедим Уотта, что из тебя никогда не выйдет приличного сценариста. Теперь…
— Но Сен-Сир ни за что не согласится, — перебил Мартин. — Он не признает слова «неудача». Он постоянно твердит это. Он сделает из меня сценариста или убьет меня.
— Помнишь, что случилось с Эдом Кассиди? — мрачно напомнила Эрика. — Сен-Сир не сделал из него сценариста.
— Верно. Бедный Эд! — вздрогнув, сказал Мартин.
— Ну, хорошо, я еду. Что-нибудь еще?
— Да! — вскричал Мартин, набрав воздуха в легкие. — Да! Я безумно люблю тебя.
Но слова эти остались у него в гортани. Несколько раз беззвучно открыв и закрыв рот, трусливый драматург стиснул зубы и предпринял новую попытку. Жалкий писк заколебал телефонную мембрану. Мартин уныло поник. Нет, никогда у него не хватит духу сделать предложение — даже маленькому, безобидному телефонному аппарату.
— Ты что-то сказал? — спросила Эрика. — Ну, пока.
— Погоди! — крикнул Мартин, случайно взглянув на робота. Немота овладевала им только в определенных случаях, и теперь он поспешно продолжал: — Я забыл тебе сказать. Уотт и паршивец Сен-Сир только что наняли поддельного робота для «Анджелины Ноэл»!
Но трубка молчала.
— Я не поддельный, — сказал робот обиженно.
Мартин съежился в кресле и устремил на своего гостя тусклый, безнадежный взгляд.
— Кинг-Конг тоже был не поддельный, — заметил он. — И не морочьте мне голову историями, которые продиктовал вам Сен-Сир. Я знаю, он старается меня деморализовать. Невозможно, добьется своего. Только посмотрите, что он уже сделал из моей пьесы! Ну, к чему там Фред Уоринг? На своем месте и Фред Уоринг хорош, я не спорю. Даже очень хорош. Но не в «Анджелине Ноэл». Не в роли португальского шкипера рыбачьего судна! Вместо команды — его оркестр, а Дан Доили поет «Неаполь» Диди Флеминг, одетой в русалочий хвост…
Ошеломив себя этим перечнем, Мартин положил локти на стол, спрятал лицо в ладонях и, к своему ужасу, заметил, что начинает хихикать. Зазвонил телефон. Мартин, не меняя позы, нащупал трубку.
— Кто говорит? — спросил он дрожащим голосом. — Кто? Сен-Сир…
По проводу пронесся хриплый рык. Мартин выпрямился, как ужаленный, и стиснул трубку обеими руками.
— Послушайте! — крикнул он. — Дайте мне хоть раз договорить. Робот в «Анджелине Ноэл» — это уж просто…
— Я не слышу, что вы бормочете, — ревел густой бас. — Дрянь мыслишка. Что бы вы там ни предлагали. Немедленно в первый зал для просмотра вчерашних кусков. Сейчас же!
32 
