очень нудно 
105 
– Откуда ты узнала, где я живу?
– Она нашла ваш адрес в каком-то журнале.
– Понятно.
Я совершенно точно знала, что мой адрес не указан в журнале факультета.
– Хорошо, что ты пришла.
Катрин кивнула. Она чуть не валилась с ног. Темные круги под воспаленными глазами.
– Я бы тебе перезвонила, но ты не оставляла номера. Когда мы с детективом Райаном ездили в общину во вторник, тебя там не было.
– Была, но...
Ее голос сошел на нет.
Я подождала.
В дверях появился Птенчик, потом, почуяв в воздухе напряжение, исчез. Часы пробили половину. Пальцы Катрин не выпускали бахрому.
Я устала ждать.
– Катрин, где Карли?
Я накрыла ее ладонь своей.
Она посмотрела на меня пустыми глазами, без выражения.
– О нем заботятся, – почти прошептала девушка, словно оправдывающийся ребенок.
– Кто?
Она высвободила руку, поставила локти на стол и принялась тереть виски. Взгляд вновь уперся в скатерть.
– Карли все еще на острове Святой Елены?
Кивок.
– Ты по своей воле его там оставила?
Она покачала головой и сжала ладонями виски.
– С ребенком все нормально?
– Он мой ребенок! Мой!
Такой взрыв эмоций застал меня врасплох.
– Я могу сама о нем заботиться.
Катрин подняла голову, и на каждой щеке блеснуло по слезинке. Она впилась в меня взглядом.
– А кто сомневается?
– Я его мать.
Ее голос дрожал. От чего? От истощения? Страха? Негодования?
– Кто присматривает за Карли?
– Но что, если я ошибаюсь? Если все это правда?
Катрин снова рассматривала скатерть.
– Если что правда?
– Я люблю своего ребенка. Я хочу, чтобы ему было хорошо.
Катрин отвечала не на мои вопросы. Она исследовала собственные закоулки сознания, продолжая давний разговор с самой собой. Только на сей раз на моей кухне.
– Конечно.
– Я не хочу, чтобы мой ребенок умер.
Ее пальцы, дрожа, погладили кисточки на скатерти. Точно так же, как недавно головку Карли.
– Карли заболел? – встревожилась я.
– Нет. У него все отлично, – прошептала Катрин почти неслышно.
На скатерть упала слеза.
Я смотрела на маленькое темное пятнышко в совершенном недоумении.
– Катрин, я не знаю, как тебе помочь. Придется тебе рассказать, что происходит.
Зазвонил телефон, но я его проигнорировала. Из соседней комнаты послышался щелчок, автоответчик, потом сигнал и тоненький голос. Опять щелчок и тишина.
Катрин не двигалась. Похоже, ее не отпускали мучительные размышления. Я чувствовала ее боль сквозь тишину и ждала.
Семь пятнышек темнеют на голубом полотне. Десять. Тринадцать.
Спустя целую вечность Катрин подняла голову. Она вытерла обе щеки и откинула назад волосы, сплела пальцы и осторожно положила руки на скатерть. Дважды прокашлялась.
– Я не знаю, что такое нормальная жизнь, – сокрушенно улыбнулась девушка. – И до этого года не предполагала о своем неведении. – Она опустила глаза. – Наверное, все дело в Карли. Я ни в чем не сомневалась, пока он не родился. Мне не приходило в голову задавать вопросы. Я получила домашнее образование и знала... – снова улыбаясь, – ...что мои знания о мире сильно ограничены.
Катрин задумалась на мгновение.
– Я знаю только то, что они хотят.
– Они?
Она так крепко сжала пальцы, что побелели костяшки.
– Нам не позволяют рассказывать о делах общины. – Девушка сглотнула. – Они моя семья. Мой мир начиная с восьми лет. Он был моим отцом, и советчиком, и учителем, и...
– Дом Оуэнс?
Катрин заглянула в мои глаза.
– Он замечательный человек. Он все знает о здоровье, и воспроизводстве, и эволюции, и загрязнении, и о том, как удержать духовные, биологические и космические силы в равновесии. Он видит и понимает такое, что мы даже представить себе не можем. Это не Дом. Я доверяю Дому. Он никогда не причинит вреда Карли. Он только пытается защитить нас. Я, правда, не уверена...
Она закрыла глаза и запрокинула голову. Сбоку на шее пульсировала венка. Грудь поднималась и опадала. Потом Катрин глубоко вздохнула, опустила подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.
– Та девушка. Которую вы искали. Она жила там.
Я с трудом ее слышала.
– Хайди Шнайдер?
– Я так и не узнала ее фамилию.
– Расскажи мне о ней.
– Хайди присоединилась к общине где-то еще, думаю, в Техасе, а на острове Святой Елены прожила около двух лет. Она была старше, но мне нравилась. Всегда охотно разговаривала со мной и помогала. Она забавная.
105 
