очень нудно 
93 
Когда мы закончили разговор, я отдала Рону ключи от пристройки, подписала отчет о происшествии и ушла.
Хотя машин на дороге почти не встречалось, я ехала до института дольше, чем обычно. Внутренности сжал и не желал отпускать ледяной кулак.
* * *
Это ощущение не покидало меня весь день. Управляясь с делами, я постоянно видела кота. Котенок Птенчик сидит и сучит передними лапками, как воробышек. Развалился на спине под диваном. Выписывает восьмерки вокруг моих щиколоток. Смотрит на меня в ожидании остатков каши. Печаль, преследовавшая меня последине недели, превратилась в настоящую меланхолию.
После работы я пошла в спортивный комплекс и переоделась в спортивный костюм. Я бежала изо всех сил, надеясь, что физическое истощение облегчит душевную боль и расслабит тело.
Я стучала кедами по дорожке, а в голове одна мысль сменяла другую. За думами о коте последовали слова Рона Гиллмана. Убийство животного говорило о жестокости, но и о непрофессионализме. Может, действительно несчастный студент? Или смерть Птенчика предваряет настоящую опасность? От кого? Существует ли какая-то связь с нападением в Монреале? Или с расследованием на Мертри? Может, меня затягивает в нечто большее, чем я думала?
Я бежала все быстрее, и с каждым шагом тело освобождалось от напряжения. Через шесть километров свалилась на траву. Переводя дыхание, я рассматривала крошечную радугу, переливающуюся в струйках от поливальной машины. Удалось. В голове ни единой мысли.
Когда пульс и дыхание пришли в норму, я вернулась в раздевалку, приняла душ и переоделась. Стало чуть лучше, взобралась на холм к зданию Колвард.
Облегчение не продлилось долго.
На телефоне мигал огонек. Я набрала код и подождала.
Черт!
Я снова пропустила звонок Катрин. Как и раньше, она не оставила сообщения, только передала, что звонила. Я перемотала запись назад и прослушала снова. Катрин задыхалась, голос напряженный, предложения обрывочные.
Я проигрывала сообщение снова и снова, но не могла опознать шум на заднем плане. Голос Катрин звучал приглушенно, будто она разговаривала в очень маленьком помещении. Я представила, как она прикрывает рукой микрофон, шепчет, украдкой оглядываясь.
Может, у меня паранойя? Разыгралось воображение после вчерашнего? Или Катрин действительно в опасности?
Солнечные лучи падали на стол сквозь жалюзи яркими полосками. Где-то в коридоре хлопнула дверь. В голове медленно обретала форму мысль.
Я потянулась к телефону.
22
– Спасибо, что нашел для меня время в такой поздний час. Странно, что ты еще в университете.
– Хочешь сказать, антропологи работают больше, чем социологи?
– Ни за что, – засмеялась я, усаживаясь в черное пластиковое кресло. – Ред, не поделишься своими знаниями? Не расскажешь о местных культах?
– В каком смысле?
Ред Скайлер ссутулился за столом. Хотя волосы его уже поседели, борода оставалась красно-коричневой, что объясняло происхождение имени[33]. Он сощурился и посмотрел на меня сквозь стекла очков в стальной оправе.
– Сборища фанатиков. Секты Судного дня. Сатанистские общества.
Ред улыбнулся и махнул мне, чтобы я продолжала.
– "Семья" Мэнсона. "Харе Кришна". "МУВ". "Народная церковь". "Синанон". Понимаешь? Культы.
– Ты используешь слишком широкий термин. То, что ты называешь культом, другие могут посчитать религией. Или семьей. Или политической партией.
Я вспомнила Дейзи Жанно. Она тоже возражала против термина, но тут сходство и заканчивалось. Тогда я сидела напротив крошечной женщины в огромном кабинете. Сейчас я смотрела на крупного мужчину в таком маленьком и перенасыщенном пространстве, что начинала страдать от клаустрофобии.
– Ладно. Что такое культ?
– Культы – это не просто компании полоумных верующих с чудаковатыми предводителями. По крайней мере мне так кажется. Это организации с набором общих черт.
– Хорошо.
Я откинулась на спинку кресла.
– Культ создается вокруг харизматичного человека, который что-то обещает. Он проповедует особое знание. Иногда доступ к древним тайнам, иногда к совсем новым открытиям, в которые посвящен только он или она, иногда к смеси того и другого. Предводитель делится информацией с последователями. Некоторые обещают утопию. Или наоборот. "Только присоединяйся, иди со мной. Я решаю. Все будет хорошо".
93 
