очень нудно 
41 
— Знаю! — Торгиль нахмурилась — и потянулась к великолепному мечу. Повертела его в угасающем свете дня. Провела пальцем по изображению дракона.
— Недурная работа. Клинок слабый, зато красивый, — вполголоса прокомментировал Олаф.
— Ну ладно! Ладно! Я знаю, чего ты от меня хочешь! — завопила Торгиль. Она отшвырнула меч в сторону, ухватила Люси за волосы и оттащила ее прочь.
Вождь пиктов убрал меч обратно в мешок — и достал маленький, дешевый кинжал И указал на Джека — тот явно ценился недорого.
— Да ты, видать, шутишь! — фыркнул Олаф. Пикт выложил застежку из тусклого металла.
— Уже лучше, — подбодрил его великан. Они поторговались еще, сбивая и набавляя цену; теперь на песке лежали кинжал, застежка и тонюсенькое медное колечко. Вот Олаф протянул руку, дабы скрепить сделку. И напоследок скользнул взглядом по Джеку, словно прикидывая, не выручит ли за него больше.
«Нет! Нет!» — твердил про себя Джек. Его вот-вот заберут от Люси. Вот-вот эти страшные дикари уведут его в свои темные леса и безмолвные крепости на холмах. Внезапно мальчик осознал, что понимает каждое слово Олафа.
На протяжении нескольких недель он внимательно слушал — и переводил про себя. Язык скандинавов не слишком-то отличался от его собственного, но до сих пор Джек отчего-то боялся заговорить на нём. Боялся, что его высмеют! Ну, не глупо ли?
— Не продавай меня, — сказал он.
Олаф опустил руку.
— Что?
— Я сказал, не продавай меня.
Олаф фыркнул.
— А почему бы и нет?
Джек лихорадочно соображал Умолять — бесполезно. Берсерки терпеть не могут нытиков. Какими умениями он может похвастаться? Разве что им нужен кто-нибудь за овцами гоняться… Хотя нет, погодите-ка! А ведь один талант на его счету все-таки есть! Он сведущ в музыке — хотя Бог весть, произведет ли это впечатление на берсерка..
Не мешкая и не раздумывая, Джек запел заклинание, которому обучил его Бард. Запел на саксонском, ну да что тут поделать. Свен Мстительный как-нибудь переведет:
Знаю я заклятья, что знатным лордам и леди неведомы.
Первое — это «помощь»: пособляет мне в распрях,
Оберегает от бедствий, от болестей и печалей.
Второе вражью рать обуздает,
Затупит лезвия лютых недругов.
А третье: коли ввергнут меня в оковы,
Заклятье вновь вернет мне свободу,
Падут на землю тяжкие цепи.
Олаф потрясенно глядел на мальчика.
— Это то, что я думаю?
— Магическое заклинание, — благоговейно подтвердил Свен.
— Я слыхивал его и раньше. Вот только не помню, где, — проговорил Олаф. — А нам оно не повредит?
— Я бы не рисковал, — Свен поежился.
— Так ты бард? — спросил Олаф у Джека Вместо ответа Джек пропел первые строки песни о Беовульфе. Она ему особенно удавалась: еще бы, столько приключений, и мелодия такая воодушевляющая! Да и голос звучит очень даже неплохо, непроизвольно отметил Джек — даже лучше, чем когда он в последний раз пел перед Бардом.
— Эй, ты! Забери свой поганый хлам! — рявкнул Олаф, пинком отшвыривая звякнувший кинжал в сторону. — И пошли прочь, пока я не навострил свою секиру о ваши черепа.
Пикты аккуратно собрали свое добро. Угрозы Олафа не произвели на них ни малейшего впечатления — и это при том, что великан превосходил их ростом по меньшей мере вдвое. Олаф подхватил Джека под мышку и зашагал обратно к лагерю берсерков. Последнее, что увидел Джек — это бледное, горестное лицо монаха в свете догорающего костра
Глава 13
Олаф рассказывает о загробной жизни
На следующий день берсерки отчалили Крепчающий ветер надувал паруса и гнал корабли с головокружительной скоростью. При попутном ветре ладья Олафа быстротой превосходил все прочие, так что очень скоро остальные суденышки затерялись в туманной дымке на юге. Землю слева изрезали заливчики и проливы, море же сделалось молочно-зеленого цвета В воздухе запахло вольной свежестью. Чайки, крачки и тупики разлетались во все стороны; со скалистых островков вспорхнули два-три ворона.
— Птицы Одина, — проговорил Олаф, показывая пальцем.
Джек кивнул Бард рассказывал ему и об этом. Одноглазый бог скандинавов редко покидал свою крепость на далеком севере. Но его чернокрылые слуги летали по всему миру, принося ему вести о войнах, кровопролитиях и всём прочем, что могло порадовать их жестокого хозяина.
41 
