Последние отзывы

  86  

Высокий и светловолосый, с не самым волевым подбородком, Баумгартнер уже обзавелся небольшим брюшком. Его отец, Йозеф, штандартенфюрер СС, улизнул из фашистской Германии в Парагвай в последние дни войны и поступил на службу в качестве шефа федеральной полиции к Альфредо Стресснеру — генералу, управлявшему этой страной в течение тридцати лет. Считалось, что очень скоро этот пост перейдет от Йозефа к его сыну.

Десятиминутный разговор и взятка в пятьдесят тысяч долларов обеспечили Габриэлю всестороннюю поддержку.

— Сколько этот человек у вас украл? — поинтересовался Баумгартнер. Он говорил без всяких эмоций на специфической смеси испанского, английского и немецкого.

— Слишком много, — ответил Габриэль.

— Ясно.

Парана сузилась до ширины небольшой речки. Теперь ветви опускались до самой мутной воды, и Габриэль не раз замечал тонких, извивающихся змей, свисающих к самой поверхности реки. Он не любил змей. Наконец у излучины он увидел пристань и на ней двоих мужчин. Катер замедлил ход, и Баумгартнер крикнул по-немецки:

— Бросьте нам канат!

Два внедорожника «тойота» ждали на берегу реки.

— Мы взяли дом под наблюдение, — объяснил Баумгартнер, когда они садились в машины. — «Мерседес» во дворе, мой человек говорит, что Грегорио в доме, с ним две женщины. Может быть, решил устроить праздник. — Баумгартнер протянул Габриэлю пистолет. Это оказалась беретта калибра девять миллиметров. Странно, что не немецкий люгер. — На тот случай, — пояснил шеф полиции, — если ваш управляющий не очень обрадуется встрече. Боюсь, сами мы убить его для вас не сможем.

Сначала Габриэль хотел было отклонить предложение самому поквитаться с обидчиком, но передумал.

Узнать про загородный дом Грегорио не составило труда. Записка, найденная на столе у него в столовой, сообщала некой женщине по имени Елена, что они встретятся на ранчо. А строка в ней, где этот мерзавец напоминал, чтобы она не забыла прихватить с собой паспорт, красноречиво намекнула Габриэлю на то, что именно задумал его топ-менеджер.

Дорога оказалась идеальной, асфальтовая полоса без единой щербинки вела в дремучую лесную глушь. Еще одно свидетельство благотворного присутствия немцев. Наконец джунгли исчезли, и машины понеслись мимо участков осушенных болот и вечнозеленых кустарников. Эта область называлась Чако^[13] и простиралась на сотни миль на север и запад. Через пятнадцать минут машины свернули на неприметный грязный проселок и подъехали к группе таких же «тойот»-внедорожников. Габриэль не понимал, как Баумгартнеру удалось собрать людей так быстро. Полицейские переговорили друг с другом, затем Баумгартнер обратился к Габриэлю:

— Вы сказали, что он не склонен к насилию. Поверим на слово. Он все еще в доме. Там играет музыка. Подъедем к входной двери, и вы вдвоем потолкуете. Ин орднунг?

— Ин орднунг, — согласился Габриэль, — идет.

Грегорио жил в просторном доме в конце дороги, построенном в стиле ранчо. Это был оазис цивилизации в бесплодной местности. Пальмы, ухоженная лужайка перед домом, бассейн и, совсем уж неожиданно, баскетбольный щит с корзиной. Их автоотряд насчитывал шесть машин. Баумгартнер медленно подъехал к дому и остановился у выложенного плиткой фонтана. Выйдя из головного автомобиля, он надел шляпу, подошел к двери и постучал. Дверь открыл сам Грегорио. На его физиономии сияла широкая улыбка, и он олицетворял само гостеприимство. Когда из машины вышел Габриэль, лицо Грегорио изменилось, словно он увидел привидение.

— Привет, Педро, — сказал Габриэль, когда Баумгартнер отошел. — Я немного спешу, поэтому давай сделаем все по-быстрому, ладно? Мне известно, что ты перевел деньги в Швейцарию. Я никогда даже не слышал о таком банке. Что это за Банк Моора? Может, просветишь меня на досуге? А сейчас все, что от тебя требуется, — это позвонить в банк и перевести деньги в более понятное место. В Цюрихе сейчас только три часа, так что времени достаточно.

У Грегорио был небогатый выбор: или он отказывается и прикидывается дурачком и после многих неприятностей все равно признает ошибку и переводит деньги, или делает вид, что произошло ужасное недоразумение, изображает растерянность и переводит деньги незамедлительно. В обоих случаях его смерть была предрешена.

— Отпусти женщин, — попросил он.

— Разумеется.

Грегорио исчез в доме. Через несколько минут две местные женщины, одетые, словно для шопинга в наимоднейших парижских магазинах, вышли из дома. Каждая тащила тяжеленный чемодан от Луи Вуиттона — подделка, конечно, как и все остальное в Сьюдад-дель-Эсте. Пройдя мимо группы полицейских, они двинулись куда-то по проселочной дороге. Габриэль посмотрел им вслед. До ближайшей деревни было миль тридцать. Далеко ли, интересно, они уйдут на каблуках и в модных платьях? Обняв Грегорио за шею, он увлек его в дом.

  86