очень нудно 
106 
— Уф. — Вильгельм вытер рукавом лоб. — Вот это разминка. Одна из форм перевёртыша, как я понимаю.
— Совершенно верно. Ловко он корчил из себя недотрогу, едва нас не обманул. Обычно стражи проказников не гоняют, думал, что и его мы оставим в покое. Если бы не твои принципы, я бы так и поступил.
— Иногда полезно брать деньги вперёд, — пробормотал он. — Спасибо, старик. Твоя помощь оказалась очень кстати. В одиночку мне пришлось бы с ним повозиться.
Я решил не быть скромным и сказал:
— Тогда гони три дуката в компенсацию тех флоринов, что мне пришлось потерять.
— Не вопрос, — сказал он, отсчитывая монеты. — Здесь пять. Ровно половина от заработка.
— Возьму только три. — Я забрал с его ладони золотые кругляши, и он не стал настаивать. — Ванилью в амбаре не пахнет, значит, перевёртыш появился здесь недавно. Зимой они впадают в неактивное состояние. Вполне удобная берлога, чтобы дождаться весны, а затем ползти питаться в город. А стать проказником — хорошая защитная реакция.
— Ну да. Какой страж будет терять время на пустого шутника? К тому же за них редко кто платит.
— Ну, только если за деловые переговоры не берёшься ты, — усмехнулся я. — Сколько тебя помню, всегда умел выжать из городских властей гораздо более высокую цену, чем другие.
— У каждого есть свои маленькие таланты, — вернул мне усмешку Львёнок. — Надо отметить встречу и удачное дельце. Где ты остановился?
— В «Скользком Льду».
— Ну, до тебя ближе, чем до меня. Значит, ты приглашаешь.
На постоялом дворе он заказал бутылку креплёного вина, на мой взгляд, слишком сладкого для того, чтобы получить удовольствие. Впрочем, я не спорил. Мне было ровным счётом всё равно, что пить, особенно после того, как хозяин сказал, что молоко, которое я у него попросил, скисает уже третий день.
Проповедник и Пугало торчали в комнате, собираясь сыграть в очередную партию «Королевской милости». Замызганные игральные карты, примитивно нарисованные картинки которых давно выцвели, они добыли в какой-то ночлежке и, не спрашивая моего разрешения, кинули мне в саквояж. Это произошло где-то недели две назад, когда я возвращался с севера, но заметил я их лишь недавно, после того, как эти умники начали резаться в азартные игры, не во время моего сна, а при свете дня.
Проповедник, который практически не обладал умением взаимодействовать с материальными объектами, прилагал множество усилий, чтобы удерживать карты в руках, и страшно завидовал Пугалу, которое могло хоть пасьянсы раскладывать.
— Здорово, Проповедник, — сказал Вильгельм. — Идёт карта?
— Не твоими стараниями, — проворчала душа, показывая тем, что игра далека от идеала.
Львёнок глянул на Пугало, но никакой бурной реакции не проявил. Лишь кивнул одушевлённому, и то, после недолгого колебания, склонило башку в соломенной шляпе в ответном поклоне, продолжая идиотски улыбаться. Оно было в ударе и счастливо, что вновь оставляет Проповедника, который раньше кичился своим умением играть, в дураках.
Львёнок подвинул стул, сел рядом с Пугалом, откупорил бутылку:
— Где у тебя стаканы?
— Были тут, — озадаченно произнёс я, оглядывая комнату.
— А мы вот так! — улыбнулся Проповедник, покрывая расклад соперника. — Пугало убрало их к тебе в саквояж. Они на столе мешали.
— Вы, ребята, дождётесь, что меня из-за вас перестанут пускать в приличное общество, — покачал я головой. — Только славы мелкого воришки мне не хватало.
Я вытащил стаканы, поставил перед Львёнком. Он разлил вино и объявил:
— Пожалуй, я перееду на этот постоялый двор. Здесь веселее.
— Милости просим. — Проповедник почти закончил партию, тогда как у Пугала на руках оставалось ещё шесть карт.
— Именно поэтому ты шептался со служанкой внизу? — усмехнулся я.
— Чего время терять? — невозмутимо ответил он, откинувшись на стуле и заглядывая в карты Пугалу.
Оно возмущённо отпрянуло, пряча от чужого взгляда картинки, и стало выкладывать их на стол одну за одной, в порядке возрастания, вколачивая гвозди в гроб победы Проповедника. Тот выругался, выбросил свою оставшуюся карту и буркнул:
— Тасуй, ещё раз.
— Проваливайте на подоконник, — велел я им. — У нас серьёзный разговор.
Пугало беспрекословно послушалось, Проповедник, стеная, поплёлся за ним.
— Интересный у тебя новый приятель, — отметил Львёнок. — За встречу. Чтобы она была не последней, а друг всегда мог подставить плечо.
106 
