Последние отзывы

  114  

Он сетовал ещё с минуту, прежде чем я небрежно поинтересовался:

— А вчера тоже скисло?

Этот невинный вопрос его очень обидел:

— Вы что же думаете, господа хорошие?! У меня товар некачественный?! Я тридцать лет торгую, а до меня отец и дядья на этом месте стояли, и никто из покупателей никогда не жаловался! В первый раз у меня такое!

Он потерял всякое желание с нами разговаривать, и мы ушли, вновь забравшись в толпу и вынырнув из неё возле городской часовой башни, справа от которой начиналась Пшённая улица.

— Значит, ещё вчера здесь всё было в порядке, — бросил мне Львёнок, едва не наступив на шмыгнувшую у него под ногами кошку. — Зараза распространяется?

— Точнее гуляет по городу, проявляясь то здесь, то там. Кто-то прошёл мимо, отчего молоко и прокисло.

— И ручаюсь, что он выглядел не слишком приметно, раз никто в городе не говорит о рогатом чудовище, изо рта которого хлещет бесовское пламя.

Шестой дом по улице, на стене которого висел знак — фазан, был разделён на две половины. В одной находилась небольшая забегаловка, которой как раз и принадлежал этот фазан, служивший вывеской и способом завлечения прохожих, в другой жили постояльцы.

Дверь нам открыла старуха не слишком приятной наружности, завёрнутая в тёплое одеяло:

— Чего вам?

— К художнику, — сказал я.

— А-а-а… клиенты. Вижу, свезло наконец Нэлсу, раз хоть кто-то решил заказать ему мазню. Давно пора, он уже на неделю задержал плату за комнаты. Проходите, второй этаж, прямо по коридору. И стучите громче! Он когда работает, ничего не слышит.

Лестница под ногами скрипела, стонала и охала, словно вот-вот планировала отдать богу душу, прихватив с собой и нас. Наверху резко пахло растворителем, маслом и едкой водой, которую используют хагжиты для смешивания красок. Дверей было три, я постучал в ближайшую, но шаги раздались из-за соседней — она распахнулась, и на пороге появился невысокий седовласый человек с пропитым лицом и слезящимися глазами.

— Я знал, что рано или поздно вы придёте, — сказал он нам с порога. — Заходите.

Эта комната явно была жилой — здесь не так сильно пахло красками, хотя в углах стояло несколько картин разной степени завершённости, тут же находилась невысокая кровать с ворохом одеял, несколько стульев, стол, под которым валялись пустые винные бутылки, и часы — их не заводили лет, наверное, пять. Стрелки были опутаны паутиной, впрочем, как и маятник.

— Не думал, что стражи объявятся так быстро. — Художник сел на кровать, жестом показав на стулья. — Извините за мой вид, но времена не слишком удачные. Вы расследуете смерть Марцина?

— Пытаемся понять, что произошло, — уклончиво ответил Львёнок.

Я предоставил ему вести беседу, а сам разглядывал картины. Почти на всех был изображён водопад, ещё на двух — Чёртов мост, а на остальных столь незначительные наброски, что и говорить об этом нечего. Ещё одно полотно, незаконченное, а может — наоборот, представляло из себя столь бесцельную трату масла и мазню синим и белым цветом, что впору было задуматься о душевном состоянии его создателя. Надо сказать честно, всё увиденное меня не впечатлило. Скажу прямо, особого таланта у господина Нэлса не наблюдалось. Проповедник, будь у него желание, нарисовал бы не хуже.

— Может, хотите вина? — Художник достал из-под кровати на четверть полную бутылку дешёвого красного пойла.

Мы дружно отказались.

— Представляете, его похоронили на неосвящённой земле, за оградой, словно собаку, — с горечью сказал он. — Вы собираетесь что-нибудь предпринять по этому поводу?

— Стражи бессильны против церковных законов, если, конечно, мы не сможем доказать, что смерть вашего брата — не самоубийство, — ответил я. — Мы постараемся разобраться в ситуации, но у нас не хватает сведений. Вы можете нам помочь?

— Всем, чем смогу, — грустно произнёс Нэлс, залпом осушив стакан и вытерев губы рукавом. — Я слишком хорошо знал Марцина, у него не было причин искать смерти.

— Как часто он к вам приезжал? — Львёнок прислонился к стене, засунув руки в карманы.

— После выпуска — каждые полгода. Мы сочли, что наше родство следует сохранить в тайне, в городе никто ничего не знал.

— В последний свой приезд как он себя вёл? О чём говорил?

— Как обычно шутил и просил меня перебраться через горы, на юг. Говорил, этот город и водопад убивают меня. Я слишком ими заворожён. Это правда, отрицать не буду. Марцин обещал помочь с деньгами, купить мне комнаты, но я отказался. Сказал, не хочу уезжать.

  114