2 
— Elle a été violé, — неожиданно произнес Пьер.
Я не сразу сообразила, что он сказал это по-французски — на испанском эта фраза звучала похоже, и в переводе она означала "ее изнасиловали".
Бриали здорово нервничал — раньше он говорил со мной только по-английски, зная, что с французским я не в ладах. Когда-то давно я учила его, но без практики почти позабыла, и, хотя кое-что понимала, объясняться могла лишь с грехом пополам.
— Je suis désolé[2], — ответила я тоже по-французски.
Пьер со стуком опустил стакан на столик и стал пристально вглядываться в его глубину, словно надеясь обнаружить в ограниченной хрупкими прозрачными стенками пустоте ответ на мучающий его вопрос.
"Сбылась мечта идиота", — невольно подумала я, испытывая двойственные чувства: с одной стороны подвергшуюся насилию женщину было необходимо пожалеть, но с другой стороны…
Человек, незнакомый с предысторией этого диалога, возможно, мог бы обвинить меня в бессердечности, и был бы не прав. А предыстория была такова.
* * *
Около десяти месяцев назад, незадолго до того, как я, подобно перелетным птицам, в очередной раз сбежала от московских холодов в теплую солнечную Барселону, мне позвонил некий Хайм Соломонович и, представившись литературным агентом, сказал, что одна из его клиенток, русская писательница, живущая в Ницце, прочитав мои книги, захотела связаться со мной, дабы сделать мне какое-то деловое предложение.
Я продиктовала Хайму Соломоновичу адрес своей электронной почты и вскоре получила письмо, подписанное Аглаей Глушко-Бриали.
Мою коллегу в основном интересовали два вопроса: мужчина ли я, и готова ли я к деловому сотрудничеству.
Я клятвенно заверила Аглаю в изначальной принадлежности к женскому полу (увы, при современном развитии хирургии ни в ком нельзя до конца быть уверенным. Мне приходилось читать о случаях, когда жена, прожив в супружестве двадцать лет, неожиданно выясняла, что была замужем за женщиной.)
На второй вопрос я ответила положительно: к предложениям о деловом сотрудничестве я всегда относилась с интересом. Так начался наш многомесячный "электронно-почтовый роман".
Деловое предложение Глушко-Бриали в первый момент слегка меня озадачило. Как выяснилось, ей пришла в голову гениальная идея написания трехтомного фантастического триллера в стиле "Космических войн" с той лишь разницей, что основные события должны были разворачиваться не в космосе, а на Земле.
Паскудные марсиане, объединившись с не менее гнусными биороботами из созвездия Тау-Кита и Единым Венерическим Альянсом (в смысле — с планеты Венера, венерические заболевания тут абсолютно ни при чем) собирались спровоцировать на нашей планете чудовищную всемирную катастрофу, спасти человечество от которой должен был мужественный сыщик Гав вкупе с энергичной, хотя и несколько стервозной блондинкой по имени Стелла.
Задумка межпланетной заварушки была столь грандиозной, что сама Аглая ее бы не потянула, а, поскольку я в своих книгах продемонстрировала некоторое знание боевых искусств, она предложила мне писать батальные сцены, погони, рукопашные разборки и прочие эпизоды, связанные с агрессией и насилием. Все это, разумеется, при условии, что я продемонстрирую готовность и умение работать в команде, а также буду выполнять задания точно в намеченные сроки.
Я дипломатично ответила, что литературной деятельностью зарабатываю на жизнь, и если за описание венерическо-таукитянского мордобоя получу устраивающий меня гонорар, то вполне готова выполнять работу в намеченные сроки, а работать в команде я, вроде бы, умею.
Новое послание Глушко-Бриали не только озадачило меня, но и восхитило, ибо из него следовало, что фантастику, в отличие от детектива, не опубликует ни одно издательство, так что на гонорар, в данном случае, рассчитывать не приходится.
Повторно перечитывая письмо Аглаи (на случай, если я чего-то недопоняла), я испытала прилив восторженных чувств. Если по части мужской красоты мои вкусы были вполне стандартными, то в отношении человеческой психики все обстояло в точности до наоборот. Экзотичные и неординарные личности притягивали меня столь же неотвратимо, как обезьяноподобный сыщик Гав длинноногих сексуальных блондинок.
Мой повышенный интерес к чудакам, эксцентрикам и оригиналам был вполне объясним: любой подобный субъект — это истинный клад для писателя. Понаблюдаешь за ним с недельку — глядишь и материал для книги готов, даже придумывать почти ничего не надо, а в качестве дополнительного удовольствия всегда найдется, о чем посплетничать с друзьями.
2 
