очень нудно 
213 
Паулюс из диалога с Гитлером вынес главное и не совсем-то приятное впечатление: фюрер считает, что мощь русских подорвана основательно, а заветная линия «А — А» (Архангельск — Астрахань) скоро определит границы его завоеваний. Но в частной беседе с Хойзингером Паулюс признал, что окружение русских возле Калача-на-Дону малоперспективно для его армии:
— Русские научились выкручиваться из мешков и вылезают из любых бурлящих котлов… Кто мне ответит, — спросил он о самом главном, что терзало его вроде кишечной боли, — или захват Кавказа будет решать судьбу Сталинграда, или захват Сталинграда отразится на судьбе продвижения Листа на Кавказ?
Вопрос по-русски звучал резко: не в бровь, а в глаз.
Даже Хойзингер, опытный оперативник, помялся с ответом.
— Факторы взаимодействующие, — отвечал он, — как шестеренки в одной машине. Не половив стерлядей в Волге, мы не понюхаем, чем благоухает бакинская и моссульская нефть…
Это не ответ! Паулюс вдруг вспомнил о Роммеле:
— В армии ходят слухи о том, что в ближайшее время возможна высадка англосаксов где-то в Западной Африке.
— За французское Марокко мы спокойны. Ни англичане, ни тем более американцы не обладают опытом для таких операций…
Сильные грозы и бурные ливни бушевали над фронтом!
…Близилось время, для Сталина почти роковое. Читатель, надеюсь, помнит, что именно в это время Черчилль задерживал отправку в СССР каравана PQ-17 с поставками по ленд-лизу, что он много пил, часто вызывая нашего посла Майского, тревожа его одним и тем же странным для Майского вопросом…
Вопрос был! Со слов Н. С. Хрущева известно, что именно сейчас Сталин стал выискивать побочные контакты с Гитлером для заключения с ним сепаратного мира, и при этом Сталин согласен был уступить немцам Украину и Белоруссию, часть России, уже захваченные немцами Прибалтику и Молдавию — только бы выбраться из этой войны, которая складывалась не в его пользу. Это очень похоже на Сталина, нерусского человека, пришельца со стороны, который был озабочен не честью Российского государства, а лишь сохранением своего царственного престола, который он занимал в Кремле! Поиски контактен начались, когда Гитлер из Пруссии перебрался в Винницу.
«У Берии, — вспоминал Никита Сергеевич, — была какая-то связь с одним банкиром в Болгарии, который являлся агентом гитлеровской Германии. По личному указанию Сталина был послан наш агент в Болгарию, и ему было поручено нащупать контакты с немцами…»
По другим сведениям (за достоверность которых я, автор, не могу поручиться!), в Винницу ездил сам Молотов!
Но Гитлер настолько был уверен в скорой победе, что отверг всякие переговоры с «кадократией» Кремля, считая, что Сталин уже поставлен им на колени. Оправдывая предательское поведение сталинской клики, Хрущев писал, что Сталин, очевидно, желал лишь выиграть время, дабы предупредить катастрофу на фронте, а потом каким-нибудь образом (каким?!) вернуть отданное обратно. Но мне это представляется чушью: Гитлер не расстался бы с той частью страны, которая была им завоевана…
Хочется спросить: кто же они, эти подлые враги народа , искавшие среди нас и находившие среди нас «врагов народа»? Я не стану оправдывать Сталина, имевшего в своих сикофантах палача Берию, но хочу напомнить, что таким же сикофантом при Гитлере состоял его палач Гиммлер, и вот тут, мой читатель, я нащупываю некоторую духовную связь между ними…
* * *
Генрих Гиммлер осмотрел свои пальцы.
— Пусть зайдет Эбба Гюнтер, — велел адъютанту.
Ставка обер-палача размещалась в здании военного училища, превращенного в командный пункт СС, и Гитлер в своем вонючем «Вервольфе» мог бы еще позавидовать Гиммлеру; отсюда, из живописного Житомира, где не зудели комары, рейхсфюрер СС в любой момент мог связаться не только с Берлином, но узнать, что поделывают сейчас в Риме, каково настроение Франко в Мадриде, о чем думают в очередях за мясом голландцы или как весело пляшут жители свободной Бургундии.
— Хайль Гитлер! — послышалось веселое от дверей. — Здравствуй, Эбба, я тебя не слишком обеспокоил?
— Нет. Я только что закончила партию в теннис.
Эбба Гюнтер — молодая, пышущая здоровьем девица, была облачена в черный мундир эсэсовки, исполняя роль маникюрщицы для обслуживания нацистской элиты. Она разложила свои инструменты, расставила перед Гиммлером баночки с лаками.
— Какой сегодня угодно? Светлый? — спросила деловито.
213 
