очень нудно 
37 
Кем будет этот восьмилетний мальчик, когда ему, Хулиану, исполнится семьдесят? Может быть, его сыном, или — внуком, или учеником. Сердце у Хулиана колотилось, в висках стучало от глубокого чувства, которое стремилось выявить себя, стать понятным. Что-то вроде отдаленного воспоминания, рвавшегося на свет из глубин подсознания…
«Я тебя знаю, Хосе. Знаю… Но нет, это невозможно, пока еще нет».
Он испугался, что сойдет с ума от подобных размышлений. И выпустил мальчика. Тот снова пробормотал извинение и скрылся.
Хулиан пошел дальше, с любопытством разгядывая все вокруг. Он понимал, что его основная задача — смотреть, проверять, открывать, сравнивать и в меньшей мере присутствовать здесь, ибо действительно важными были не социальные, политические, экономические или религиозные перемены, происшедшие за сорок лет (их можно было более или менее точно предсказать), а собственно путешествие в четвертое измерение, прыжок во времени, который он только что совершил.
Дойдя до перекрестка, он увидел на остановке автобус с табличкой «До центра города». Недолго думая, он вскочил на площадку. И только когда автобус уже мчался полным ходом по проспекту, пересекавшему обширный парк, Хулиан с тревогой подумал: какими деньгами он заплатит за проезд? Он ощупал карманы. При нем была некая сумма, но годны ли еще эти деньги? Он поискал глазами кондуктора. А может, здесь платят водителю? Во избежание недоразумений, когда автобус, миновав парк, остановился, Хулиан поспешил выйти.
Он очутился на широкой улице с оживленным движением, с тротуарами, полными народу, и узнал ее — это была улица его родного города. Мелькнула мысль пойти к себе домой, или к друзьям, или в институт, но он интуитивно сознавал, что не должен поддаваться такому искушению.
И Хулиан смешался с шумной толпой. Ему хотелось понаблюдать за поведением окружавших его людей, послушать, о чем они говорят, узнать, чем живут. Но мучительная неуверенность овладела им с той минуты, когда он задумался об оплате проезда. Как будет решаться финансовая проблема в этой странной туристической поездке, совершить которую выпало на его долю первым из людей. Он почувствовал настоятельную необходимость выяснить это.
В конце поперечного переулка он заметил цветочный базар, а в одном из киосков старика. Хулиан подумал, что он-то по крайней мере опознает его деньги и, улучив момент, когда старик остался один, подошел к нему.
— Что угодно сеньору?
Хулиан заколебался.
— Пожалуйста, две розы, — сказал он наконец. — Вон те. Мне для подарка… — счел нужным пояснить он и протянул самую крупную из своих купюр.
Старик покрутил ее в руках и наконец бросил в ящик.
— Где вы ее откопали? — спросил он, отсчитывая сдачу. — Таких уже почти не осталось.
— Но они еще годны? — с тревогой спросил Хулиан.
— Да, — ответил старик, улыбаясь. — Думаю, что годны.
— Мне дали ее… — Хулиан не закончил фразы, не зная, что сказать.
Он заметил, что старик смотрит на него испытующе.
— Любопытно. Ткань и покрой вашего костюма также напоминает мне прошедшие времена… Мое время.
— Да? Ткань была под рукой, дома, я…
Смех старика прервал его.
— Вы целиком живете в прошлом, а?
Хулиан смущенно улыбнулся.
Старик потрогал его за лацкан и утвердительно кивнул.
— Тысяча девятьсот семьдесят пятый, — сказал он. — Я родился в пятьдесят первом…
Хулиан чуть было не сообщил, что продавец только на год его моложе, но сдержался.
— Спасибо, — сказал он, отходя.
— Эй, вы забыли розы!
— Оставьте их себе, я только хотел разменять кредитку.
— Вернитесь, дружище, для размена не обязательно покупать.
Хулиан жестом показал, что это неважно, и удалился, не обращая внимания на призывы торговца.
На третий день, выйдя из отеля, где он остановился — тихий отель в северной части города, — Хулиан впервые почувствовал, что находится в небывалом положении. Он позавтракал в том же баре, что и накануне, купил газеты и спокоиным шагом направился в ближайший сквер.
Усевшись на скамье, он принялся листать одну из газет. Сообщения о спортивных состязаниях, межпланетных путешествиях, театральных фестивалях… Никаких военных действий и приготовлений. По-видимому, для человечества настала эпоха мира. Хулиан улыбнулся про себя от мысли, что у него будет спокойная, а значит, и счастливая старость.
37 
