очень нудно 
44 
– Вы доктор?
– Да, я врач.
– У Вики нет никаких неприятностей, у них все в полном порядке.
– У них? – уточнил врач.
– Ну да, у них! – Мама совсем растерялась, не зная, что и думать.
– Извините еще раз, до свидания.
– Подождите, а что вы хотели? Если вам нужна Вика, она с минуты на минуту придет.
– Нет, нет, спасибо, я узнал, что хотел.
И он быстренько стал спускаться по лестнице, поклонившись на прощание.
– Мам, почему ты открываешь незнакомым людям? – возмутилась Вика. – Вот чего он хотел, кто он вообще такой, зачем я ему понадобилась?
– Не знаю, я решила, что он какой-нибудь добросовестный доктор из женской консультации и зашел узнать, как у тебя дела! Я не могу ничего другого предположить!
– Мам, мой доктор в консультации женщина! И что теперь думать?
– Викуля, ты не волнуйся, на вид это очень приличный мужчина, не похож на мошенника.
– Все мошенники на вид очень приличные люди!
– Тем более надо поскорее продать квартиру!
Они с мамой решили продать бабушкину квартиру – жить-то на что-то надо, ребенка растить уж больно дорогое удовольствие, а то, что они будут жить вместе, даже не обсуждалось, подразумеваясь само собой.
А как же иначе?
Квартиру эту Вика обожала!
Она любила все вещи в ней, с каждой из которых было связано особое воспоминание, любила запах и дух этого дома. Бабушкин дух!
Бабушку, мамину маму Аллу Илларионовну, Вика тоже обожала, всей душой! Бабуля была неунывающей оптимисткой! Из той старой, почти не оставшейся московской интеллигенции.
Она была искусствоведом.
– Это очень подходящая профессия для жены ученого, или дипломата, или высокопоставленного чиновника, – смеялась бабуля. – Обтекаемая! Можно в музее пристроиться, можно книги по искусству писать, а можно ни черта не делать и умничать от души!
Но дедушка не относился ни к одной из перечисленных профессий. Он работал инженером на крупном заводе. Директором не стал и особо не стремился к этому, но до первого заместителя дослужился. Дедушка умер давно, Вика никогда его не видела и мало что о нем знала.
Зато у нее была необыкновенная бабушка!
А у бабушки имелись подруги. Они дружили с детства и вместе прожили и пережили все ужасы истории родимого Отечества того периода.
Каждую пятницу у них был преферанс! И это было священнодействие!
Бабушка делала уборку во всей квартире, потом покрывала большой круглый стол в гостиной зеленой суконной тканью, выкладывала на него новую, нераспечатанную колоду карт, ставила на стол коньяк в хрустальном графинчике, малюсенькие рюмочки, пепельницы. Две ее подруги курили постоянно.
На время преферанса отключался телефон, и на звонки в дверь никто из подруг не обращал внимания.
Они играли!
Все, что связано с бабушкой, было для Вики окрашено в светлые, летние тона! Всегда радостные, немного загадочные, веселые и сияющие!
Бабушка обладала замечательным, каким-то искрящимся юмором и мудростью, не раз помогавшей и спасавшей Вику от ее проблем.
Когда бабуля умерла, Вика не знала, куда деваться от горя, ей казалось, что с бабушкиной смертью у нее забрали часть жизни, и света, и радости. Когда боль немного отпустила, Вика переселилась в бабулину квартиру, не изменив в ней ничего, даже не передвинув ни одной мелочи! Так ей казалось, что она ближе к бабушке.
Когда стал насущный вопрос о продаже этой квартиры, у Вики разрывалось сердце, ей казалось, что она предает бабулю, и себя, и… Егора!
Она оттягивала, как могла, этот момент, надеясь, что Егор появится, но мама торопила: надо успеть сделать ремонт до рождения ребенка, купить все необходимое для него. Когда прошло полгода, Вика сдалась и с тяжелым сердцем занялась продажей.
Но когда они уже продали квартиру, она пришла к новым хозяевам. Ей открыла пожилая, тучная, малоприятная женщина.
– Здравствуйте, – поспешила объяснить цель своего визита Вика, – я бывшая хозяйка этой квартиры.
– Забыли какие-нибудь вещи? – насторожилась женщина.
– Нет, нет. Скажите, никто не приходил, не спрашивал про бывших жильцов?
– Нет, никого не было.
– Я оставлю вам наш адрес и телефон, если кто-то придет и спросит, пожалуйста, передайте, это очень важно.
– Ладно, – пообещала женщина и, взяв листок, захлопнула дверь.
Егора Вика увидела четыре года спустя на стоянке у «Рамстора».
«Может, с ним там что-то случилось в этой Африке? Я же ничего о нем не знаю! Может, он вообще не мог написать? А если он так же, как я, ждал, ждал, ждал от меня писем, а их не было, не было, не было! Если предположить, что он все время ждал письма и ни разу его не получил, что он должен был думать? Да к черту! Ну, никаким боком мне сейчас эти переживания!»
44 
