очень нудно 
35 
Хантер Макки добился-таки обвинительного приговора членам городского совета Паркеру и Хейнсу. Хотя Томас Уинн был мертв и не мог защищаться, он был пригвожден к позорному столбу наряду с теми двоими. Этого Кари Стюарт-Уинн прокурору не могла ни забыть, ни простить.
Она проработала после болезни уже три недели, когда до нее дошел слух, заставивший ее сорваться с места и опрометью броситься к рабочему столу Пинки в главной редакции.
— Я только что услышала, что Дик Джонсон уходит от нас на Кей-эй-би-си.
Пинки пустил в потолок столб сигаретного дыма.
— Языки здесь работают быстрее, чем у проститутки счетчик, — буркнул он. — Мне самому эту новость на хвосте принесли каких-нибудь пятнадцать минут назад.
— Я хочу на его место.
Пинки хмуро посмотрел на нее. Его глаза задумчиво застыли на лице Кари, однако это не помешало ему одновременно отдать распоряжение проходившему мимо оператору отправляться с видеокамерой на вертолетную площадку и ждать там репортера.
— На химзаводе рвануло, так что снаряжайтесь как следует! — проорал он и только потом обратился к Кари, уже более спокойно: — Ладно, потом поговорим.
Она охотно последовала за ним в его служебный кабинет, где директор службы новостей бывал лишь в редких случаях. Комната со стеклянными стенами примыкала к главной редакции. Оттуда было видно все: что происходит, кто занят, кто свободен, а кто и просто сгорает от скуки. Если Пинки приглашал кого-нибудь в свой кабинет, это означало, что разговор предстоит непростой. Закрыв за собой дверь, директор разместился за столом. Кари села на стул напротив.
— Зачем? — спросил он без всяких предисловий. Она обескураженно заморгала.
— Как это — зачем?
— Зачем тебе городское правительство?
— Я занималась им до того, как вышла замуж за Томаса. Ты сам знаешь, почему мне пришлось отказаться от этой темы, и знаешь также, что она — моя первая любовь.
— Угу… — Не видно было, чтобы ее объяснение Пинки счел достаточно убедительным. Закурив новую сигарету, он внимательно всмотрелся в собеседницу сквозь поднявшуюся дымовую завесу. — Но ты ведь уже застолбила за собой культуру. Весь шоу-бизнес — твой.
— Ты не представляешь себе, какая это скукотища, Пинки. Жизнь большого города со всеми его проблемами — вот чего мне не хватает. Кстати, у меня до сих пор сохранились отличные источники в городском правительстве.
— Что и говорить, умеешь ты лапшу на уши вешать, но я-то не дурак. — Пинки положил коротенькие ручки на стол и многозначительно подался вперед. — Тебе нужна сковорода, чтобы поджарить этого гуся — Хантера Макки.
Кари смущенно опустила глаза.
— Но я же профессиональный репортер, Пинки. Я не допущу, чтобы на мою журналистскую позицию влияли личные переживания. — Босс бросил на нее подозрительный взгляд, и она в отчаянии выкрикнула: — Честное слово, не допущу!
Откинувшись в кресле, он положил ноги на край письменного стола.
— Ну и что же будет с разделом программы, который ты ведешь сейчас? Давай рассмотрим этот вопрос чисто умозрительно. Потому что я еще не сказал, что согласен перевести тебя на другую работу.
— Отдадим его Салли Дженкинс. Она вполне сносно справлялась с этой работой, пока меня не было.
— Ты не хуже меня знаешь, какое это хлебное место, Кари. Тебя не то что подсидеть — зарезать готовы, лишь бы на него пробиться. В таких случаях ведь как иной раз бывает, а? Возвращаешься из отпуска — глядь, а местечко-то твое тю-тю… Так что если уступишь свой кусок хлеба с маслом мисс Большой Попке, а сама подашься вон туда и облажаешься, — Пинки мотнул головой в направлении центра города, где располагался комплекс зданий муниципалитета, — тогда уж на себя пеняй. Обратно ничего не получишь! Так стоит ли рисковать? Подумай хорошенько.
— Ей-богу не облажаюсь, Пинки! Ты что, уже совсем в меня не веришь?
— Верю. Но знаю также, что ты в первую очередь — женщина, которая живет не разумом, а эмоциями. И к тому же упрямая как осел. Надулась, видишь ли, на окружного прокурора, вот и вздумала…
— Ни на кого я не надулась.
— Черта с два не надулась! — взорвался Пинки. — Нечего меня на слове ловить! «Надулась» еще слишком мягко сказано о том, какие чувства ты к нему питаешь. — Он угрожающе поднес к ее носу похожий на обрубок указательный палец. — Короче, заруби себе на носу: мне вовсе не нужно, чтобы наша главная редакция превратилась в поле боя между тобой и Макки!
35 
