очень нудно 
41 
— Сборник стихов готовит, — усмехнулся Харитон. — Чувствую, что если Стефания ещё пару месяцев проторчит в Австрии, он успеет десятитомник накропать. Как бы не влипли мы с этим пари.
— Кстати, я хотел поговорить о принцессе, — сказал Пьер. — Надеюсь, ты всё-таки не собираешься всерьёз устраивать покушение на Стефанию, а уж тем более с привлечением террористов из Корсиканского Фронта Национального Освобождения?
— А ты бы предпочёл, чтобы террористы были русскими? — поинтересовался Ерофеев.
— Я вообще не хочу никаких проблем, — решительно заявил Большеухов. — И никаких террористов — ни русских, ни корсиканских.
— Да ладно, я пошутил.
Харитон откупорил бутылку холодного пива и вылил его в высокий стакан баварского стекла.
— Хочешь пива? — спросил он.
— Давай, — лениво откликнулся Пьер. — Я очень рад, что ты отказался от мысли о похищении.
— Но вопрос остаётся открытым, — доставая из сумки-холодильника ещё одну бутылку пива и протягивая её приятелю, сказал Ерофеев. — Стефания сейчас здорово зла на мужчин. Чтобы пробудить в ней романтические чувства будет недостаточно просто подойти и заявить: "здравствуйте, я ваша тётя". Тут обязательно нужна какая-то сильная эмоциональная завязка. На женщин безотказно действует, когда мужчина спасает их от опасности или, ещё лучше, от смерти.
— Забудь о смерти! — прервал его Большеухов. — И опасности тоже не надо.
— Ну так предложи что-нибудь путное! — разозлился Харитон. — А то сидит тут: "того не надо, этого не надо"! У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Жарко, — вздохнул Пьер. — В жару мне плохо думается.
— Тогда не мешай думать мне, — заявил Харитон. — Помощи от вас никакой. А что, если на неё злобную собаку натравить?
— Собаку? На Стефанию? — поперхнулся пивом Большеухов. — Зачем?
— Чтобы вы спасли её от разъярённого пса, — объяснил Ерофеев. — Представляешь, какое впечатление произведёт на принцессу, если ты голыми руками задушишь огромного взбесившегося дога?
— Я не задушу руками взбесившегося дога, уверяю тебя, — прокашлявшись, сказал Пьер. — А не мог бы я спасти её от мыши или, на худой конец, от лягушки?
Харитон бросил на него полный презрения взгляд.
— От лягушки она сама как-нибудь спасётся, — раздражённо произнёс он. — Ладно, с догом ты действительно не справишься. А как насчёт змеи? Мы можем купить небольшого удава и загримировать его под кобру.
— В Приморских Альпах не водятся кобры, — возразил Большеухов.
Ерофеев хотел что-то сказать, но ему помешало появление Симона. В руке дворецкий держал телефонную трубку.
— С вами хочет поговорить месье Маршан, — протягивая Харитону трубку, сказал он.
— Это детектив, — шепнул Ерофеев Пьеру.
— Да. Это я. Неужели? Вы уверены? Великолепно! — кивая головой, отрывисто произносил он.
Вернув трубку Симону, Харитон пружинистым движением соскочил с шезлонга.
— Началось! — воскликнул он. — Я знаю, куда отправилась Стефания!
* * *
Лили Кюизо вцепилась в свежий выпуск журнала "Горячие новости" с такой силой, что у неё побелели костяшки пальцев. Она читала и перечитывала набранный крупным красным шрифтом подзаголовок:
"Стефания де Монако решила провести несколько дней в одиночестве. Она отправилась на вертолёте в неизвестном направлении, отказавшись сообщить что-либо прессе. Однако по нашим данным принцесса собирается остановиться в гостинице "Пик дьявола", расположенной на склоне одноимённой горы. Об этом месте ходит дурная слава, но, похоже, принцессу это не беспокоит".
— Да! — воскликнула Лили, отбрасывая в сторону журнал. — Это судьба! Клянусь, я не упущу этот шанс!
* * *
Лука Фавроль, хозяин гостиницы "Пик Дьявола", протянул Рене Броншану пухлый конверт.
— Вы сделали это! — воскликнул он. — Как вам это удалось?
— Распускание слухов — моя профессия, — ухмыльнулся Броншан, с удовлетворением пересчитывая лежащие в конверте стофранковые купюры. Надеюсь, теперь ваши дела пойдут в гору.
— Уж в этом можете не сомневаться! — кивнул головой Фавроль. — Как только народ узнает, что в моей гостинице решила остановиться сама принцесса Стефания, у меня отбоя не будет от постояльцев. Никто и не вспомнит о проклятии, лежащем на этом месте.
— Если только там снова не произойдёт какая-либо трагедия, — заметил Рене.
41 
